Легкий завтрак в тени некрополя

Город Прага проглотил нас не задумываясь… Мы не могли поразить столицу своими выходками, Праге было в общем-то наплевать, «город на семи холмах» видывал за свою историю и не таких обормоток… «Сердце Европы» – prah – «порог» – предел, у которого мы с Валерией должны были бы остановиться или перешагнуть через него и пойти дальше. Наверное, глупо, но, когда я гуляла по Праге одна, мне все время казалось, что я совершаю нечто вдвойне непотребное. Например, люблю Валерию на ступенях собора. Что само по себе между женщинами не положено, а возле собора – особенно. Когда я спускалась в метро и держалась за поручень эскалатора, я невольно представляла, что съезжаю вниз по ноге Валерии. Когда я быстро поднималась по ступеням и дыхание мое становилось прерывистым, я буквально чувствовала всем телом, как бьется сердце Валерии, как отзывается на мои прикосновения грудь Валерии, и я слышу – это ее прерывистое дыхание. Прости меня господи, но когда я видела перед собою готическую дверь, таинственную дверь, как сложенные для молитвы ладони, и вдруг эти ладони слегка раздвигаются… Я не буду говорить, что я себе представляла… Обнаженная Валерия лежала передо мною, когда я смотрела на раскинувшуюся Прагу с возвышенности. Остроконечные шпили, как согнутые в коленях ноги, рука Влтава и золотые браслеты на ней, Валерия множилась на отдельные образы – то узкая улица напоминала мне о тесных объятиях, то я видела родинку, как у Валерии, на щеке дома – и снова эти образы собирались воедино, и Валерия грезилась мне огромным и многоликим городом во всей своей наготе… Этому надо было положить конец, и тем более потому, что я стеснялась посмотреть в глаза обыкновенному мужчине, ну, самому обыкновенному, чтобы он не догадался – как я его хочу, прости господи…

Работа для меня нашлась без затруднений – я просто-напросто поставила в известность свою родную тетю, мол, планы изменились и продолжать обучение я не собираюсь. Тетка поохала, известила об этом родителей и предложила мне место в семейной сувенирной лавке. Я продавала пивные кружки безумным туристам, которые забредали в этот уголок Праги, от нечего делать листала иллюстрированные журналы, дважды в день наведывался мой дядя. «Как идет торговля?» – «Как обычно!» Я зевала, дядя хлопал в ладоши, я прекращала зевать, дядя хохотал, и лавочка приносила нашей семье небольшой, но стабильный доход. Конечно, кроме пивных кружек различного объема и формы, на полках стояли глиняные солдаты Швейки, лежали кожаные сумки, сумочки и портмоне, пылилась посуда из чешского хрусталя, выпендривались туристические буклеты, и падали декоративные тарелки с нарисованными пьяницами, которые молились: «Господи, да пускай все сгинет и пройдет, но только наша жажда останется во веки веков, аминь». Я щелкала по носу какого-нибудь Швейка и закрывала сувенирную лавочку около шести часов вечера – безумные туристы отправлялись в питейные заведения… Дрыгая ногами, я подтягивала на себе колготки и шла домой, в наше с Валерией однокомнатное пристанище. «Тебе не надоело?» За первый месяц в Праге мы с Валерией облазили множество мест и ресторанчиков, но знакомиться с молодыми людьми принципиально не хотели – «надо оглядеться как следует, подруга». К нам постоянно проявляли интерес, а мы продолжали корчить из себя что-то особенное, а на самом деле это разновидность провинциалок, попавших в большой город. Они либо бросаются под первого встречного, либо погибают, но не сдаются, высокомерно поглядывая на всех. Но тем не менее мы подхватывали на лету шарм и манеры женщин этого города, через месяц уже капризничали в модных магазинах и перестали шляться по всем питейным заведениям подряд, от захудалой пивной до лучшего ресторана на Вацлавской площади. Мы сумели подобрать для себя то, что надо, и успокоились, как молодожены после медового месяца. Прекратили выдергивать себя каждый вечер прочь из дома – как ночные бабочки устремляются на панель. «Скажи, тебе надоело?..» Не в этом дело… Я шарахалась от мужчин, как закомплексованная девственница, я не знала ничего другого, кроме объятий Валерии, и когда однажды в метро на эскалаторе я увидела красивого парня и неожиданно для меня это видение закончилось непроизвольным оргазмом, я поняла, что пора… Этот парень не обратил на меня никакого внимания, проехал себе мимо, я пошатнулась. «Вам плохо?» – спросила у меня какая-то женщина. Мне было тогда хорошо… Только со временем я стала Кики, обрела собственные манеры и другую разговорную речь, могла послать куда угодно и отбрить кого угодно, научилась флиртовать одним мизинцем и видеть мужчин насквозь, но скорее всего осталась в душе Яной Райчек, прости меня господи… Прости меня и за то, что обращаюсь к тебе с маленькой буквы, ибо нести подобный вздор и произносить имя твое с заглавной буквы кажется мне еще более богохульным…