Легко

Да, конечно, звезды звездами, я это ценю, только их сейчас при этом ярком лунном свете совсем не видать. Вид на соседние холмы, совсем черные внизу, это что-то особенное, совершенно замечательное, хотя, если честно, я хотел бы делить свои восторги по этому поводу с кем-нибудь другим. Не очень-то приятно находиться в темноте в глухом лесу с тем, кто тебе не симпатичен. Обычно в таких местах и обстоятельствах приятнее находиться с другими, имея в виду и более приятные комбинации. А тут на тебе: каждый на своем углу машины. Уперлись взглядом в лес, как будто мы его стережем. Автомобиль то есть. Хотя — что там придумывать. По сути, сами себя охраняем. Иначе нас украдут, так, по крайней мере, выглядит.

Ай, ладно, глупости. Уже целый час, как мы стоим на месте, все спокойно. Предполагаемому нападению из леса, если оно было задумано, уже давно пора бы случиться. Хотя похоже, что эти разбойники просто дураки. Никакой открытой атаки не было. Одна скука, нервная скука. Младенец снова сопит в Агатиной держалке, похоже, крепко заснул, какое-то время будет тихо. Она могла бы положить его в машину, но, по-видимому, его вес ей совсем не мешает, да и ему так теплее. Можно и поговорить, чтобы убить время. Спросить что-нибудь такое у Агаты, со знанием дела. Или сказать ей что-нибудь. Не важно, кому. Звездам, сияющим над нами. Мистическим агрессорам из леса. Мы — здесь. Какой-нибудь номер отколоть. Или что-то совсем несерьезное. Естественное. Что-то, что можно было бы сказать нормальному человеку в такой ситуации. Что-то такое банальное. Тривиальное — лишь бы поговорить. Коммуникация — это то, что нужно.

Господи, что бы я сейчас не отдал за любую разумную идею. А вдруг сейчас зазвонит телефон, мы — в шоке, а там окажется господин министр.

Да, смешно, голос разума.

Хотя как было бы здорово. Или, например, поесть, тоже бы неплохо. Вот здорово, если бы тот, кто у нас забрал аккумулятор, оставил бы нам в замену какую-нибудь еду — сандвич с самой дешевой колбасой. Уже много времени прошло после того обеда у Шаркези в Любляне. Эта их кухня — действительно что-то ужасное, но они гостеприимны, особенно если им что-то от тебя надо. Гостеприимны, делят с тобой все. Свой скромный обед. Как тут откажешься.

Я: А у нее были какие-то конкретные жалобы? Чего ей не хватало?

Франц Шаркези: Давайте, поживите здесь с нами ночку-другую, сразу поймете, почему она так по дому скучает.

Эвита Шаркези: У Маринко сердце разобьется, вот увидите. Привезите ее обратно. Не должна его жена с ребенком там по холоду ходить. Или я с ней ходить буду? Я должна следить за своими детьми.

Она должна следить. Хочет сделать вид, как будто никакого сговора не было, подумал я. Как же Агата могла от них сбежать, как у нее хватило бы смелости, если бы они заранее не сговорились? Или же нет? Сейчас я веду себя, будто верю, что так оно и было. А может быть, все проще, и я — просто наивный дурак? Веду себя, будто она их просто кинула. Потому что именно это она и сделала — скорее всего, так оно и есть, все об этом говорит: вербальные знаки и так далее — это не просто классическое цыганское вранье. Ладно, хотя, с учетом того, что тут сейчас происходит… Только нет, не верю — она действительно производила такое впечатление. «Что им от меня нужно?» «Как они могут за меня решать?» Она ведь действительно так говорила.

Явные признаки дистанцирования, в первый раз среди них. И этому до меня никто не верил. Нет, не все они на одно лицо. Не все. Они тоже люди. И их дети тоже люди. Даже если сейчас у них нет больше дома. Хотя что из этого, у многих людей его нет. Сколько на этом свете беженцев, без жилья…

Отлично, господин подсекретарь, очень правильно мыслите.

Может, чтобы сломать лед, вместе что-нибудь спеть, что-нибудь такое, банальное, общеизвестное.

Нет, не годится, нужно взять себя в руки. Слишком серьезная ситуация. Задержать дыхание.

Чувствую себя так, как будто ругаюсь вслух в церкви, и это здесь, в самой лесной глуши. Нет, что я — это стресс. Черт побери, как же мы здесь оказались — в такой ситуации! В голове не укладывается, как такое могло произойти. И ведь кто-то смотрит на нас: все это так по-идиотски, такой контраст с этой красотой вокруг нас. Это неправда. Здесь наверху должно происходить что-то совершенно другое. Мы ведь должны были просто здесь проехать, пятнадцать-двадцать минут и все. Все было бы нормально.

Я не виноват, что так получилось. Вот так банально.

Я: Неплохо было бы зажечь огонь. Очень даже.

Действительно, похолодало.

Шулич только посмотрел на меня, приподнял брови, будто хотел что-то сказать, но в итоге промолчал. Вот свинья, думаю, как ему удается просто молчать. Как ему удается позволить словам упасть в пустоту.

Я: А кто нас увидит? Снизу-то? Мы ведь их огня тоже не видели, хотя мы тут, сверху. А? Небольшой огонь.

Шулич, откашливаясь: Ну, давайте.

И молчит. И смотрит на меня. Ладно, и на том спасибо.