Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых

Вот тебе и весь сказ. Да Бог с ним, с мужем! Жизнь и так интересная, а романтических отношений ей хватает, скучать не приходится.

А черненькая девушка тоже по своему хотению жизнь устроила. Крупным ученым стала, тоже по заграницам ездила с докладами, весь мир объездила, а уж на родине ее и вовсе на руках в ученом сообществе носили, академиком стала. Строгая, подтянутая и красивая, всегда ухоженная, холеная, умная до невозможности. Что-то там в химии здорово сдвинула, что-то открыла, и студенты за ней табуном ходили, и аспиранты. В общем, удачно все сверх всякой меры. И при этом не зазналась, от простых людей не отвернулась. Внимательно, по-доброму к окружающим относилась. И семья у нее состоялась. Муж – номенклатурный работник, интеллигентный, воспитанный, из старинной, бывшей дворянской семьи. Корректный, подтянутый, выдержанный. Слова грубого никогда ей не сказал, все «заинька» да «заинька», когда наедине, а на людях – «дорогая». Уважительный очень.

Дочь у них одна была, ничего девушка, неплохая, училась хорошо, а когда повзрослела – за границу, в университет уехала. Звонила часто домой, иногда приезжала, да только родителей редко заставала, оба постоянно в разъездах. То отец в командировке, то мать. Старая няня, которая ее растила (родители-то люди очень занятые, дома редко бывали, а если и бывали, то мать все за письменным столом в кабинете, а отец у телефона – работа его и дома доставала, вот няня и была ей и за мать, и за отца), умерла. Все реже дочь приезжала домой, а потом и вовсе за англичанина замуж вышла да в Англии и осталась. Тут уж точно сказать можно – отрезанный ломоть.

С годами и муж как-то замыкаться в себе стал. Он и раньше своей жизнью жил, а как дочь от семьи отпала, так его и вовсе домой тянуть перестало, на дачу переехал. Супруга повздыхала, повздыхала, но жизнь так крутанула, что ее в университет французский пригласили на три года. Такое раз в жизни бывает. Муж вроде не против был. Она и уехала. А с подругами по жизни всегда связь крепко держала, хоть и занята была до невозможности. Вот так и жила.

Ну, а рыженькая, та проще всех в жизни устроилась. Обычным инженером на заводе работала. Квартиру ей дали, замуж вышла, говорила, что по любви. Может и так. Уж очень глаза у нее светились, когда с парнем своим дружила. Он с ней на одном заводе работал и тоже инженером. Ничего парнишка, видный такой, хоть и из простой семьи. Ее любил очень, а когда трое детишек родилось, и совсем от счастья ошалел. Хотя шалеть вроде нечего, все трое – мальчишки. От одного их озорства пятый угол в своей квартире искать начнешь.

Подруги жалели рыженькую, помогали ей, чем могли. То тряпок из-за границы навезут, то что-то ценное на день рождения подарят. Детишек баловали, а те от них и подавно без ума были. Соберутся, бывало, у рыженькой, дети кричат, возятся, а вдруг и подерутся. Шум, гам. Ужас. Подруги за голову хватаются: «Как ты живешь только?» А она ничего, улыбается. Худенькая, невысокая, тихонько так своим парням что-то скажет, те сразу: «Мамочка, прости, больше не будем». Муж с нее глаз не сводит, сразу видно, что очень уж крепко любит. И всегда-то он дома, всегда с женой – на работу, с работы, в магазин. На отдых, в воскресенье – с детьми, как только с ума не сойдут?

Подруги о себе начнут рассказывать, рыженькая вздыхает: «Ой, девчонки, как я вам завидую, как вы интересно живете! А я? Завод, магазины, дом, дети – кастрюли да сковородки да консервный завод – на всю бригаду целое лето заготовки делать. Мне б хоть денек так, как вы, пожить». А сама смеется, не поймешь, то ли правду говорит, то ли шутит. Муж ей подмигивает, мальчишки хохочут, подруги скорее за дверь. Сумасшедшая какая-то. Другая бы на ее месте от такой жизни на край света сбежала, а эта хохочет. Ну, нет ума – считай калека. Сколько раз ей говорила черненькая:

– Иди в науку, ты умная, толковая, вон на заводе твоих рацпредложений сколько! Хорошую карьеру бы сделала, может, кандидатом наук была бы.

Беленькая вторила:

– Не хочешь в науку, ко мне иди. У тебя в самодеятельности лучше всех получалось. Конечно, сначала статисткой будешь, а там училище театральное закончишь – может, главные роли получишь.

Рыженькая смеется и головой только качает:

– Что вы, девчонки, бесталанная я, это вы такие способные да талантливые, куда мне до вас.

Вот и поговори с ней!

Так и жили подруги, пока Союз не рухнул. А там все переменилось. В театре почти не платили, фильмы почти не снимали, и даже самые известные и народные артисты на мель сели. Не снимают, на роли не приглашают, молодежь нахальная откуда-то появилась, им все нипочем. Нахрапом да натиском берут. И то сказать, их время пришло. Беленькая сникла, в депрессию впала, таблетки горстями глотает. Не помогает. Сидит сиднем в четырех стенах. Только подруги остались, одна отдушина – с ними рядом побыть.