Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Период, о котором я говорю, почти целиком освещен в занимательных, завоевавших сердца читателей мемуарах под названием «Другая жизнь». Автор этой книги Майкл Корда, много лет проработавший главным редактором в «Саймон энд Шустер», запечатлел захватывающую картину метаморфоз издательского мира за последние четыре десятилетия и — возможно, бессознательно — отразил некоторые из этих метаморфоз в своем тексте. Корда пришел в «Саймон энд Шустер» в 1958 году, когда издательство выпускало как массовую литературу — в том числе очень прибыльную серию сборников кроссвордов, — так и более серьезные вещи вроде многотомной «Истории цивилизации», написанной Уиллом и Ариэль Дюрант [49]. Корда беззлобно подкалывает Макса Шустера, начавшего карьеру с должности редактора в автомобильном журнале, и его партнера Дика Саймона, бывшего разъездного агента по продаже роялей. Корда, происходивший из знаменитой семьи венгров-кинопромышленников, получивший образование в Оксфорде, смотрел свысока на этих представителей еврейского среднего класса и их потуги служить культуре. Так, Корда сообщает, что стены кабинета Шустера были — как вообще принято у людей нашей профессии — увешаны фотографиями, запечатлевшими его в обществе известных авторов издательства; а затем отмечает, что некоторые изображенные на снимках знаменитости — например искусствовед Бернард Беренсон — ошарашенно косились на Шустера и его супругу, недоумевая, зачем эти незнакомые люди с ними фотографируются. Когда Шустер пришел в издательское дело, пишет Корда, «вульгарность все еще не приветствовалась. Издатели страшились безвкусицы. Беннет Серф — этот бродвейский театрал, собиратель анекдотов и член жюри телевикторины — мог сколько угодно флиртовать с шоу-бизнесом, но, выступая в роли издателя, он рассчитывал на серьезное отношение к себе и высказывал беспокойство в связи с существованием “безвкусных” книг. Макс Шустер задался целью наполнить издательский портфель “СэШ” шедеврами литературы, а также философскими и историческими трудами, а потому держал руки по швам и остерегался ставить свое имя на вещах, которые могли показаться вульгарными» [50].

Но факт остается фактом: тогда «Саймон энд Шустер» издавало совсем не то, что сейчас, а именно серьезную литературу широчайшей тематики. Большинство этих названий не упомянуто в мемуарах Корды, но стоит вспомнить, что в 1960 году издательство выпустило в одном из своих новых форматов, употребляемых для изданий в мягкой обложке, книгу Бертрана Рассела «Есть ли смысл в атомной войне», на популярность которой трудно было рассчитывать, а также «Непредвзятость» Дж. Роберта Оппенгеймера и «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяма Ширера. В тот год и «Рэндом хауз» выступило достойно, издав, помимо всего прочего, «Конец империи» Джона Стрэчи и «От рококо до кубизма в литературе и искусстве» Уайли Сайфера — в нынешних каталогах этого издательства вы ни за что не найдете подобных книг.

Еще больше поражает план «Харперз» на 1960 год. Сейчас «ХарперКоллинз» ассоциируется у нас с ультракоммерческой литературой, всевозможными пособиями, книгами по мотивам телепередач и прочей продукцией, тесно привязанной к индустрии развлечений. Попробуйте вообразить себе полную противоположность этого — и получится «Харперз» сорокалетней давности. Правда, в области художественной литературы он не особенно блистал, но количество интересных книг по истории и политике весьма впечатляет. Весной 1960 года намечалось выпустить двадцать восемь наименований, в том числе «Будущее — это история» Роберта Хейлбронера и «США на международной арене» У.У. Ростоу. Также «Харперз» учредило «Харпер торч букс» («Harper Torch Books») (все вышедшие под этой маркой книги ныне исчезли из сводного каталога «Харпер»), где были и серия религиозной литературы, включавшая «Удел человека» [51]Николая Бердяева, и написанное Арнольдом Кеттлем с марксистских позиций двухтомное введение в курс английского романа.

Эти книги издавались во времена, когда до интеллектуального пробуждения конца 60-х, подпитываемого протестами против войны во Вьетнаме и спорами о внутриполитических проблемах, оставалось еще долго. В интеллектуальном плане Америка все еще была тихой заводью. Таким образом, эти книги не предназначались сугубо для «целевой группы» интеллектуалов и ученых. «Харперз» не зарабатывало на переменах, а помогало их осуществлению.