Легко ли плыть в сиропе. Откуда берутся странные научные открытия

Между прочим, у Томаса Эдисона (1847–1931) было 1084 патента. И никто не ерничает по поводу их количества и качества, ведь многие из изобретений все еще используются в устройствах до нашего времени, никто не высчитывает издевательски, сколько часов и минут уходило у него на одну гениальную идею. На то он и гений, чтобы делать то, что неподвластно другим.

Показатели самых продуктивных изобретателей намного выше. У японца Сюмпэя Ямадзаки (род. 1942), по данным на 2 мая 2018 года, 5169 патентов США в области компьютерных наук и физики твердого тела, у преследующего его по пятам и иногда даже обгоняющего австралийца Киа Силвербрука – 4745 патентов США в самых разных областях электроники. Причем это данные только по патентам США, если учесть международные патенты, то их число сильно возрастет, например, у Силвербрука – до круглых 10 000.

Писательство – дело интимное. В литературе, конечно, есть примеры соавторства: братья Гонкуры, Анн и Серж Голон, Ильф и Петров, Буало – Нарсежак, но это исключения; кроме того, в такой ситуации всегда неясно, кто, собственно, писал, а кто только подбрасывал идеи, критиковал и бегал по издательствам. То же в науке. Пишет обычно один, отдуваясь за всех, остальные же соавторы просто подписывают статью, часто не читая, или подтверждают запрос об авторстве из журнала, иногда они впервые узнают о своем авторстве из такого запроса – это, скажем на собственном опыте, из разряда приятных неожиданностей. Сказанное отнюдь не означает, что соавторы не имеют отношения к статье. Наука сейчас коллективная, особенно экспериментальная, кто-то выполняет какую-то свою часть исследований, другие руководят и анализируют результаты, при составлении авторского коллектива статьи лучше перебдеть, чем недобдеть, поскольку обиды из-за невключения в число авторов помнятся всю жизнь.

Здесь тоже есть свои рекордсмены. В 1994 году Игнобелевской премией была отмечена статья "Международное выборочное исследование, направленное на сравнение четырех подходов к инфаркту миокарда"[104], у которой было 976 соавторов. Это в сто раз больше числа страниц в статье, включающих список авторов, – получилось по соавтору на каждые два слова текста вкупе с артиклями и предлогами. Премию присудили, конечно, не статье, а людям, всем 976 соавторам, но почему-то никто из них не приехал на церемонию вручения. Премию за них получила доктор Марша Энджелл, ответственный секретарь журнала – еще бы, такой пиар журнала! Она честно призналась, что не знала, сколько авторов у статьи: «Я попросила ассистентку сосчитать их, но она сказала, что лучше пойдет сверлить зубы». Аплодисменты за откровенность!

Зря смеялись. Это быстро вошло в практику. Для многих исследований по расшифровке геномов тысяча соавторов – нормальное явление. Их уже не приводят в тексте статьи, а выносят в приложение на сайте журнала.

Но абсолютный на сегодня рекорд установила статья, посвященная одному из самых нашумевших открытий последних лет – определению массы бозона Хиггса на Большом адронном коллайдере[105]. У этого «ребенка» 5154 отца и матери, перечисление их фамилий и мест работы заняло 24 страницы текста, оставшиеся девять посвящены полученным результатам и их обсуждению, включая ссылки. Хочется верить, что никого не забыли – при таком большом коллективе это было бы особенно обидно.

Писателей и ученых роднит еще одно обстоятельство – трудность публикации своих выстраданных, написанных пóтом и кровью произведений. Это Пушкину было хорошо: "Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать". А что делать остальным, которые не могут продать? Почитайте душещипательные и абсолютно реалистичные, в отличие от ее произведений, рассказы Джоан Роулинг о попытках пристроить свои романы о Гарри Поттере, и вы проникнитесь сочувствием к ученому, пытающемуся опубликовать свою статью в высокорейтинговом научном журнале, естественно, зарубежном. Ответы одинаковы: нашему читателю это неинтересно и плохой язык. Но это полбеды. В конце концов, если так уж хочется увидеть свое произведение напечатанным, можно и приплатить свои кровные, эта система работает и в издательствах художественной литературы, и в редакциях научных журналов, включая самые высокорейтинговые. Неприятно другое. Статья/книга издана, но ее никто не читает, роман не замечают ни читатели, ни критики, а статья ускользает от внимания коллег, которым она, собственно, и адресована.

Объективная причина такой нечитаемости заключается в том, что число статей, которые печатают ежегодно даже по очень узким тематикам, измеряется сотнями и тысячами, их физически невозможно прочитать одному человеку. В высокорейтинговые журналы стремятся попасть в том числе и потому, что эти журналы хотя бы просматривают, но даже там нет никакой гарантии, что вашу статью прочитают, поймут, оценят и начнут на нее ссылаться. Поэтому ученые пускаются на всякие хитрости, чтобы привлечь внимание к своей статье.