Легко (сборник)

Мэр города Грядищев был существом замечательным. Как секретная шкатулка, он блестел резными гранями и даже исполнял затейливые мелодии, но никому не позволял определить, какие тайные пружины приводят его в действие. В любом случае, по мнению подавляющего большинства населения, эти пружины приводили в действие того, кого надо было приводить. Именно благодаря Грядищеву город перенес вакханалию «демократии» с неизмеримо меньшими потерями, чем огромное большинство подобных городков империи. Именно Грядищев стал тем спасительным балластом, который не дал утлому суденышку городского хозяйства перевернуться в бушующем океане смутного времени. Более того. Минула буря, но термидор не наступил. Хотя многие и говорили, что он никогда не прекращался, но это, как известно, вопрос жизненной позиции. Стоит занять определенную жизненную позицию, и вас ожидает перманентный термидор. Грядищев обладал редким талантом. Он не понимал происходящее, но чуял. Он не видел за малым большое, но угадывал карликов, которые должны стать великанами, и великанов, обреченных на будущее пигмейство. Он предчувствовал будущее. И чутье его никогда не подводило. Вы скажете: «Ах! Он знал, где упасть, чтобы соломку подстелить!» Нет. Он знал, где упасть, но не падал. Он избегал опасных направлений. Когда корабль тонет, первыми его покидают крысы. Умные крысы. Но самые умные крысы знают, что корабль должен утонуть, и остаются в порту еще до его отплытия. Так вот, Грядищева, уподобись он крысе, не было бы даже и в порту. Он подобрал бы себе более сухое и сытное местечко. Когда империя сыпалась, как карточный домик, он, имея непосредственное отношение к власти, не стал пытаться управлять этим процессом, а дистанцировался от него. О! Это был один из его краеугольных принципов. Никогда не участвовать в дележе. Потому что, первое, справедливого дележа не бывает, второе, даже при справедливом дележе остаются недовольные, третье, участвуя в дележе, неминуемо становишься либо обиженным и недовольным, либо их врагом. К тому же, если что и делится поровну, так это нежелательная информация. Все или ничего. Жаль, что в чем-то мы слишком далеко ушли от природы. Как бы нас выручили утраченные инстинкты! Поднять нос вверх и почуять следы врага или жертвы. Скрыться одним прыжком в непролазной чаще. Показать зубы безжалостному сопернику. Излить накопившуюся боль и тоску в ночном вое на Луну. Но некоторые ведь могут! Может быть, кто-то из нас прошел чуть более короткий путь по ступеням эволюции? Или этот кто-то в отличие от нас уже достиг верхней площадки и плавно стал спускаться на другую сторону? В любом случае этот кто-то — существо иного порядка.

Грядищев не сжигал партийный билет и не стоял на броневике. Он не мылся в общественных банях с чужими девочками и не ездил на дорогих автомобилях. Он не хаял новые порядки и не втаптывал в грязь старые. Он не пытался «сорвать банк», но действовал и действовал наверняка. На три долгих года он исчез из первой шеренги, но не исчез из вида. Грядищев начал руководить самым захудалым городским хозяйственным трестом.

Самое интересное во всех этих капиталистических теориях о том, как стать богатым или «сделать самого себя», это то, что они, в общем-то, правильны. Беда в том, что для того, чтобы получить обещанный результат, нужно здорово потрудиться. Как же это трудно, когда кажется, что все окружающие имеют все, не прикладывая к этому никаких усилий, а те, кто трудится до седьмого пота, как раз ничего и не имеют. Неужели это отечественное: «Как дела?», «Да так…», — главное отражение национального стремления к равенству в нищете? Конечно, хватка, исключительное чутье, наличие некоторой материальной базы облегчали Грядищеву задачу, но совершенно не приближали его к цели. У него не было в запасе целой жизни. В лучшем случае у него оставалась где-то треть. Он не мог ждать. Очень скоро он навел порядок на своем предприятии, оно заработало, как старенькая, но ухоженная машина, но никаких приятных перспектив это не сулило. Оставалось только два пути. Первый Грядищев отверг почти сразу. Вызванная им специальная геологическая экспедиция сообщила, что никаких полезных ископаемых под его трестом, как и под всем городом, кроме сомнительного качества глины и скверного известняка, не имеется, к тому же близость к столице не позволяет вести какие-либо серьезные изыскания в силу специального режима недроиспользования. Вожделенные же нефть и газ будут гарантированно добыты пробным бурением только при условии пролегания под трестом труб нефте или газопроводов. У держателя же открытого археологического листа на право проведения раскопок были какие-то неясные исторически необоснованные предположения, трясущиеся от научной жадности руки и прыгающие от неуверенности глаза. Оставался второй путь. Бюджет.