Легкое поведение

У меня дрожат руки, я никак не могу насмотреться на свой подарок. Потом чувствую под подбородком ласковое прикосновение. Ронан приподнимает мое лицо, наши глаза встречаются, и то, как он на меня смотрит…

Ох, вот о таких взглядах и слагают стихи о любви.

— Разве я мог забыть? — произносит он мягко.

Меня переполняют эмоции — хорошие, плохие, самые разные, но настолько сильные, что, кажется, я вот-вот взорвусь. Если до сих пор у меня и оставались сомнения, влюблена я в него или нет, то сейчас я получила на этот вопрос однозначный ответ.

Влюблена.

По уши.

Борясь со слезами, я поднимаю глаза, хочу поблагодарить его, но не могу. Слова застревают в горле.

— Вот черт. Я хотел обрадовать тебя, а не расстроить.

Он хочет забрать часы, но я шлепаю его по руке и прижимаю подарок к груди.

— Даже не думай! Они замечательные.

— Тогда почему ты грустишь?

— Не грущу… просто мне в жизни не дарили ничего милее. — Я замолкаю, потерявшись в его глазах. — Спасибо, тебе Ронан. Спасибо огромное.

— Давай помогу надеть.

Приложив часы к моему запястью, он застегивает ремешок.

— Они правда тебе понравились?

Я смотрю на них, а в голове — вихрь воспоминаний о детстве, о разбитых мечтах, о последних неделях с Ронаном: счастье и боль, слезы и смех, одиночество и тепло.

А еще мне вспоминается один сон, который я часто видела девочкой. Так отчетливо, что все мое существо захлестывает острая, почти физическая боль. В этом сне мы с мамой кружимся, держась за руки, с каждым поворотом все быстрее и быстрее, пока мир вокруг не превращается в одно размытое радужное пятно. Свободные, юные, мы беспечно хохочем, запрокинув головы — это мгновение поистине волшебно. Отца я видеть не могу, но поскольку дело происходит во сне, я знаю, что он рядом и смотрит на нас, прислонившись к дереву, с улыбкой на красивом — и всегда трезвом — лице. Одежда в безупречном порядке, черные волосы зачесаны набок. Но больше всего радости мне приносит выражение его синих глаз, потому что они светятся любовью к нам обеим, к его жене и дочери. И в момент, когда я смотрю отцу в глаза и слышу заливистый смех матери, я точно знаю: меня любят.

Любят.

…Потом я проснусь на холодной постели в пустой комнате, притронусь к щекам и обнаружу, что они мокрые, потому что во сне я опять плакала.

В который раз.

Неотрывно глядя на подаренные Ронаном часы, я мало-помалу теряю остатки самообладания.

И в глубине души задаюсь вопросом…

Так ли плоха любовь?

Так ли ужасно на самом-то деле это прекрасное и светлое чувство?

Да. Потому что оно ранит. Мне больно. Моему сердцу больно. Это гребаное чувство, оно настолько прекрасно, что сводит с ума. Что меня ждет, когда все закончится? Еще вчера я, наверное, смогла бы уйти от него, не повредив душу, но теперь это невозможно. Хватит себя обманывать. Я люблю его. Именно поэтому все должно быть закончено.

Я не выдерживаю. С губ срывается то ли всхлип, то ли истерический смех.

— Прости… я сейчас. — Оттолкнув его, я убегаю в ванную.

Вытирая лицо полотенцем, я спиной чувствую его появление. Он разворачивает меня кругом, и мы оказываемся лицом к лицу.

— Почему ты плачешь? — Он ведет пальцем по моей мокрой от слез щеке. — Малыш, что случилось?

Я трясу головой.

— Ронан, ну что ты со мной делаешь, а? Ты слишком хорош для меня. Тебе нужен кто-то без этого гребаного багажа за спиной, тот, кто способен отдавать себя целиком и полностью. Смотри, ты сделал мне приятное, а я сорвалась и плачу. Неужели ты не видишь, насколько я двинутая? Я не подхожу тебе. Я тебя не заслуживаю. Не заслуживаю, понимаешь?

Я твержу одно и то же, как заведенная, надеясь заставить его поверить в эти слова, надеясь убедить свое сердце, что все кончено.

Но Ронан меня не слушает. Тянет к себе и обнимает.

— Ш-ш… Все ты заслуживаешь, и я никуда от тебя не денусь.

— Не надо, — бормочу, уткнувшись ему в грудь. — Я…

— Да, да, ты меня недостойна, ты плохая… повторяй сколько влезет, но знаешь, что? Мне плевать. Не нужен мне никто идеальный. Мне нужна ты, Блэр. Ты одна. Посмотри на меня!

Я поднимаю лицо и тону в глубине его теплых глаз.

— Однажды ты разрешишь любить себя, и я обниму тебя так крепко, чтобы никогда больше не отпускать. Я буду любить тебя так, словно это единственное, ради чего я живу. Словно это главное мое предназначение. Блэр, неужели ты не видишь? Неужели не понимаешь? Ты во мне. Во всем, что я вижу. Во всем, к чему прикасаюсь. Ты в воздухе, которым дышу, в воде, которую пью, ты в каждой моей мечте. Я бы хотел рассказать тебе много больше, но понимаю, что ты еще не готова это услышать.

Я хочу ему верить, я хочу, чтобы его слова воплотились в жизнь, но именно они и заставляют меня осознать, что все кончено. Я не могу. Эти чувства меня уничтожат. Уже уничтожили. Холодея, я понимаю, что наши безмятежные дни сочтены.

Ронан берет мое лицо в ладони.

— У нас все будет хорошо. Блэр, я обещаю.