Легкой жизни мне не обещали

– А мне так приятнее. Глоточек вина, кусочек сыра. Замечательный вкус получается. И вообще, я сюда не пить пришла, а вопросы задавать.

– Ну ты прямо передовик детективного труда! Расслабься, Рита. И давай выпьем за вас, за сыщиков! – он поднял свой стакан.

– За сыщиков, – я послушно отпила, на этот раз побольше. – И все-таки, Леня, перейдем к делу. В прошлый раз ты утверждал, причем категорически, что никто из вас не причастен… – на мгновение меня замутило и я запнулась. – Ой!

– Что такое? – встревоженно спросил он.

– Не знаю, – я сделала глубокий вдох. – Устала, наверное, сегодня.

– Тебе поесть надо! Вот, банан возьми. И винца, винца отхлебни. Кагор штука полезная, его даже врачи рекомендуют.

Он взял мой стакан и попытался напоить меня, словно маленького ребенка. Естественно, я вывернулась.

– Что ты делаешь! Обольешь меня сейчас, а красное вино не отстирывается!

– О тебе же забочусь, – обиженно сказал Леня, но стакан поставил.

– Спасибо. И извини. Просто я не люблю… я предпочитаю пить сама, – и я демонстративно сделала глоток. Вина в стакане оставалось меньше половины. – Продолжаем разговор. О чем шла речь?

– Не помню, – буркнул он.

– Тогда начнем с начала. С записок в столе Гордеева.

Я сделала паузу, но совсем не потому, что хотела придать своим словам большую выразительность. Меня снова замутило. Леня тоже молчал, терпеливо ждал продолжения. А чтобы время зря не терять, потянулся за яблоком.

– Ох, – я снова глубоко вдохнула и потрясла головой. – Что-то мне не по себе. А, вот что я хотела! Леня, признавайся, ты ведь знаешь, кто Гордееву в стол всякую дрянь подкладывал?

– С чего ты взяла? – его рука, с яблоком, замерла.

– Кто-то же должен знать… ой! – я качнулась и едва не упала. – Так почему не ты? И потом, ты парень умный. Хоть и прикидываешься балбесом, не знаю уж, зачем, но я уверена…

Я прервалась на то, чтобы положить в рот еще кусочек сыра. Леня, не сводя с меня взгляд, откусил от яблока большой кусок. Оттого, что он жевал, вопрос прозвучал невнятно:

– Так в чем ты уверена?

– А? – странно, но мне показалось, что я начала засыпать. Или все правильно? После холодной улицы, попала в тепло, да вино, да приятная беседа – ничего удивительного, что меня разморило.

– В чем ты уверена? – повторил Леня. – И кому ты об этом говорила?

– Я? О чем говорила? – я потрясла головой, и уже сама, без его уговоров, отпила еще немного вина, чтобы в мозгах прояснилось. Не могу сказать, что это помогло. – Леня, я что-то плохо соображаю. Ну-ка, спроси еще раз, что ты от меня хочешь?

Он спросил. Потом повторил вопрос, и еще раз повторил. Я честно пыталась разобрать, что он говорит, но слова слились в невнятное бормотание.

– Не понимаю! Что ты, не можешь по-человечески… – голова закружилась и я, покрепче ухватившись за стол, обиженно сказала: – Ничего себе! Леня! Ты говорил, слабовато, не догоняет! А я, сейчас, кажется… мамочка!

Столешница неожиданно вырвалась из моих пальцев и, закрутившись, отлетела в сторону. Пол, наоборот, резко качнулся ко мне. Естественно, я отшатнулась назад. Тут же раздался грохот и яркий свет сменился приятным полумраком.

– Рита?

Я с трудом разглядела лицо Лени – оно странно расплывалось, растягивалось в каких-то нелепых гримасах. И голос звучал глухо и расплывчато, словно доносился с другой планеты. Но на этот раз я поняла.

– Рита? Ты как?

– Пло-хо, – я сумела это прошептать или мне только почудилось?

– Хорошо.

Лицо Лени заколыхалось, отдалилось… куда же он? Надо позвать его, но невозможно пошевелить губами. Ну и пусть. Не имеет значения. Вокруг меня сгустилась темнота, а от тишины заложило уши. Я соскальзываю в эту темноту и падаю, падаю, падаю …

Тонкое комариное попискивание с трудом пробилось сквозь накрывшую меня пелену. Оно становилось все громче, все противнее… Ощущение было примерно такое, словно у меня в голове равномерно пульсировал кактус, впиваясь мелкими острыми колючками прямо в мозг. Через некоторое время комар замолчал, и пульсация прекратилась. Осталась только боль. Сильная, давящая на глаза, не дающая сосредоточится, но все-таки, терпимая. Я решила, что теперь, вполне в состоянии пошевелится. Оказывается, ошиблась. Моя слабая попытка вызвала такой взрыв, что я снова потеряла сознание.

И во второй раз в чувство меня привел звонок – теперь я уже понимала, что это звонит телефон. Телефон надрывался, уже давно, и явно не собирался оставить меня в покое.