Легковесная принцесса

Все решили, что гостья помешалась и повторяет какой-то глупый детский стишок; и все-таки у собравшихся словно мороз пробежал по коже. Малютка, напротив, рассмеялась и загукала, а кормилица ее вздрогнула и с трудом сдержала крик, решив, что ее разбил паралич: ведь младенца на руках она больше не ощущала. Однако няня покрепче прижала девочку к себе и не проронила ни слова.

Непоправимое свершилась.

3. Не наша это дочь!

Мерзкая тетка отняла у малютки вес. Если вы спросите, как такое достигается, я отвечу: «Да проще простого. Нужно всего лишь уничтожить гравитацию». Ибо принцесса не брезговала и натурфилософией, и законы всемирного тяготения знала изнутри и снаружи, точно шнуровку ботинок. А, будучи ведьмой, могла играючи эти законы отменить, или, по крайней мере, так засорить их колесики и поразить ржавчиной подшипники, что механизмы просто переставали работать. Но нас больше занимают последствия, нежели техническая сторона дела.

И первое же досадное следствие этой злосчастной утраты не заставило себя ждать: едва кормилица принялась укачивать малютку вверх-вниз, девочка воспарила к потолку. По счастью, сопротивление воздуха остановило ее головокружительный взлет в каком-нибудь футе от твердой поверхности. Там крошка и осталась, лежа на спинке, — точно так же, как покоилась на руках у нянюшки, — дрыгая ножками и заливисто хохоча. Охваченная ужасом кормилица устремилась к колокольчику и воззвала к подоспевшему на звон лакею, умоляя немедленно принести стремянку. Трепеща, эта достойная женщина вскарабкалась по ступенькам, причем ей пришлось встать на самую верхнюю перекладину, да еще и приподняться на цыпочки, прежде чем она сумела дотянуться до развевающегося подола длинной детской рубашонки.

Когда об этом странном обстоятельстве стало известно, двор пришел в страшное смятение. А обнаружилось все очень просто: король, как и следовало ожидать, повторил горький опыт кормилицы. Взяв малютку на руки и изумившись тому, что не ощущает ее веса, король принялся подкидывать дочку вверх и… нет, не вниз, потому что дитя, как и в прошлый раз, медленно воспарило к потолку, да там и осталось плавать по воздуху к вящему своему удовольствию и радости, о чем свидетельствовали взрывы младенческого смеха. Утратив дар речи, король застыл на месте, глядя вверх и дрожа всем телом, так, что борода его колыхалась, точно трава под ветром. Наконец, оборотившись к королеве, объятой неменьшим ужасом, он пролепетал, задыхаясь, запинаясь и не сводя глаз с потолка:

— Верно, не наша это дочь, о королева!

Но королева была куда догадливее короля и уже заподозрила, что «нет следствий, пусть нечетких, без причины».

— Наша, а то чья же! — ответствовала монархиня. — Просто надо было получше приглядывать за деткой на крестинах. Тех, кого не приглашали, и пускать не следовало.

— О-хо! — воскликнул король, хлопая себя ладонью по лбу. — Я понял, в чем дело. Все ясно как день. Неужто ты сама не видишь, о королева? Малютку заколдовала принцесса Мейкемнойт.

— Так ведь я о том и говорю, — отозвалась королева.

— Прошу прощения, дорогая; значит, я не расслышал. Эй, Джон! Принеси-ка приставную лесенку от трона!

Ибо этот монарх был из тех малорослых королей, что обременены высокими тронами, — случай, право же, весьма распространенный.

Тронную лесенку внесли и установили на столе, и Джон взгромоздился на самый верх — но до малютки-принцессы дотянуться так и не смог. А та парила себе в воздухе, — ни дать ни взять облачко детского смеха, — и заливисто хохотала.

— Возьми щипцы, Джон, — подсказал его величество и, вскарабкавшись на стол, протянул их лакею.

Вот теперь Джон сумел ухватить малышку, и при помощи щипцов юную принцессу водворили вниз.

4. Где она?

Однажды, ясным летним днем, месяц спустя после первых ее приключений, — а в течение всего этого срока за принцессой бдительно приглядывали, — малютка сладко спала на кровати в королевиной спальне. Одно из окон стояло открытым, ибо был полдень, а день выдался такой душный, что покоилась девочка лишь в объятиях дремы, не зная иного, менее эфемерного покрывала. В комнату вошла королева и, не заметив малютки на постели, распахнула второе окно. По-эльфийски проказливый ветерок, только и поджидающий возможности пошалить, ворвался в одно окно, пронесся над кроватью, подхватил спящую малютку, закружил ее и погнал, увлек, точно пылинку или пух одуванчика, сквозь противоположное окно — и умчался прочь вместе с нею. А королева спустилась вниз, даже не подозревая об утрате, которую сама же и навлекла.

Вернувшись, кормилица решила, что ребенка унесла ее величество королева, и, страшась нагоняя, не сразу спросила о своей подопечной. Однако, ничего такого не слыша, она забеспокоилась и, наконец, заглянула в королевин будуар, где и обнаружила ее величество.

— Простите, ваше величество, не забрать ли мне деточку? — спросила кормилица.

— А где она? — удивилась королева.

— Умоляю ваше величество простить меня. Я знаю, что поступила дурно.

— О чем ты? — посерьезнела королева.