Лейла (ЛП)

— Ну-ка, не надо так обращаться с машиной Рэндалла. Ему и так будет не по себе, когда он очнется на работе и не сможет вспомнить, как прошла половина ночи. — Он надевает кепку и начинает задом выезжать с дорожки. — Люди умирают каждую секунду и не всегда должным образом. Я должен помочь еще многим людям. — Он машет рукой. — Я буду на связи в сети. Очень хотелось бы знать, как вы, двое, устроитесь.

Мужчина разворачивается на дороге.

Мы молча смотрим, как он исчезает из виду, пока не остаемся лишь мы вдвоем.

Он действительно приехал, лишь чтобы дать нам разгадку. Не больше, не меньше.

Меня переполняет разочарование, которому нет выхода, но в то же время я чувствую, будто все прояснилось. Будто прядь волос, которая душила мое сердце, наконец расплелась, и оно отстукивает тот беспорядочный, не поддающийся контролю ритм, который способно пробудить только присутствие Лейлы.

Дзынь и БУМ.

— Лейла? — обращаюсь я шепотом.

— Да?

Я поворачиваюсь к ней.

— Просто хотел произнести твое имя. — Я прижимаю ее к себе. Обнимаю Лейлу несколько минут, пока мы молча стоим посреди двора. Я обнимаю не Сейбл или Уиллоу, или искаженную версию Лейлы.

Я обнимаю Лейлу.

Возможно, у меня нет решения. Я не знаю, как мне сделать так, чтобы она осталась в моих объятья навсегда, но сейчас она есть у меня. И я, черт побери, сделаю все, чтобы она больше ни единой ночи не провела в этом доме одна.

Глава 23

За минувший час настроение в доме кардинально изменилось. Первые десять минут мы целовались, обнимались и наслаждались мыслью о том, что наша любовь каким-то образом преодолела плоскости реальности.

У нас есть ответ на вопрос, почему душа Лейлы оказалась здесь. Но этот ответ сопровождается миллионом других вопросов и неожиданным чувством горя.

Я не понимаю, как толком оплакать смерть Лейлы… потому что она со мной. Но в то же время нет.

Кажется, будто она вернулась ко мне, но каким-то ужасающим образом. Я чувствую, что нас разделяет невиданное прежде расстояние, хотя мы стоим в спальне, и я держу ее в объятьях.

Я чувствую себя беспомощным.

Она уткнулась лицом мне в грудь, и мы не знаем, что делать дальше. Я не хочу встречаться с Сейбл, но это случится, если Лейла заснет. Сейчас я слишком зол, чтобы видеться с ней.

— Как думаешь, Сейбл знает? — спрашивает Лейла, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня.

— Нет, — мотаю головой я. — Думаю, она, наверное, сбита с толку, как и ты. Видит воспоминания, которые не может объяснить. Которым нет места в голове, в которой живет она.

— Наверное, ей страшно, — говорит Лейла. — Проснуться в больнице с противоречивыми воспоминаниями. Узнавать Аспен и мою маму, но не понимать кто они, а потом выяснить, что они ее семья.

Я сжимаю ее щеки ладонями.

— Не жалей ее, — говорю я. — Она сама сотворила это. Ничего бы не случилось ни с кем из нас, если бы она не заявилась в мой дом, намереваясь причинить нам вред.

Лейла кивает.

— Ты расскажешь ей, что произошло? Что она Сейбл?

— Наверное. Она имеет право знать, почему связана.

— Когда ты ей скажешь?

Я пожимаю плечами.

— Мне кажется, чем раньше мы ей расскажем, тем скорее можем надеяться найти решение.

— А если она потребует, чтобы ее отпустили?

— Потребует. Не сомневаюсь.

— Ты отпустишь ее?

— Нет, — вновь качаю головой я.

Лейла взволнованно вскидывает брови.

— Мы не можем удерживать ее силой. У тебя могут быть проблемы с законом, если кто-то узнает.

— Она не уйдет отсюда в твоем теле. Оно твое.

— Скажи это полиции, — отвечает Лейла.

— Незачем кому-то знать. Но она не покинет дом, пока мы не придумаем, как все исправить.

Лейла сжимает затылок ладонью и отодвигается от меня.

— Ты слышал, что сказал этот человек. Он сказал, что ничего исправить нельзя.

— А еще он сказал, что такое случается редко. Может, настолько редко, что никто еще не нашел решение. Наберемся терпения. Изучим все сами. Мы во всем разберемся, Лейла.

Я вновь заключаю ее в объятия, надеясь унять ее тревогу. Но сделать это непросто, потому что она чувствует бешеное биение сердца в моей груди.

Я волнуюсь точно так же, как она. Если не сильнее.

— Думаю, тебе стоит рассказать ей уже сейчас, — говорит Лейла. — Может быть, если она поймет, что натворила, то перестанет с тобой ругаться. Возможно, она поможет нам во всем разобраться.

Лейла всегда видела в людях только хорошее.

Проблема в том, что я сомневаюсь, что в Сейбл хорошего достаточно, чтобы та захотела нам помочь. В конце концов, мы сейчас здесь из-за нее.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но сначала нужно ее связать.

Лейла забирается на кровать и говорит, когда я привязываю ее.

— Я понимаю, что ты сейчас злишься на нее. Но не будь с ней жесток.

Я киваю в ответ, но не в знак обещания.

Злюсь — это еще мягко сказано.

Лейла закрывает глаза и делает вдох. Когда ее глаза вновь открываются, я вижу, что в ответ на меня смотрит уже не Лейла, и ощущаю одну лишь неприязнь. Я не чувствую раскаяния, когда она начинает тихо плакать. Не испытываю вины, когда она умоляет меня развязать ее. Я сажусь на край кровати возле ее ног и пристально на нее гляжу.