Лейра

Едва оклемавшиеся после двойного оборота Микки и Рикки скинули в камин остатки одежды и полезли в ванную, пока я доставала с полки средство от вшей и прочей гадости. Кто там говорил про расходы на достойное содержание? Позвонки настолько сильно выпирали, что можно было в мельчайших подробностях изучить их строение, а об острые коленки, немного возвышающиеся над водой, можно было порезаться. Щедро плеснув каждому на голову из бутыли, я быстро вспенила на волосах одного и второго средство и смыла водой из ковша. Повторив процедуру трижды, намотала каждому на влажные волосы по полотенцу и ушла на другой конец лаборатории, чтобы не мешать им вымыться уже самостоятельно. В принципе, они могли бы и сами заняться своими головами, но минус настойки состоял в том, что нужно было быстро и с определёнными интервалами промыть волосы, чтобы не облысеть. В том, что они способны правильно всё сделать я сомневалась, учитывая их состояние. Только плешивых мне не хватало для полного сердечного истощения.

— Как закончите, возьмёте полотенца, они на табуретке рядом.

Когда они оба вылезли из ванны, у меня всё уже было готово. Первым я поманила Рикки и указала на стол. Он послушно забрался на его край и свесил ноги. За время купания рабский кожаный ошейник немного намок, да и корки на коже по его краям чуть смягчились. Я осторожно провела пальцами по коже, пытаясь понять, можно ли снять его максимально безболезненно. Похоже, что, как ошейник надели, так больше и не трогали. Удивительно, что не врос окончательно за все эти годы. Другого выхода не было, как смазать опухшую кожу обезболивающей мазью и, максимально аккуратно расстегнув ошейник, осторожно тянуть, смазывая по мере отслаивания от кожи всё той же мазью. Когда рабский атрибут был, наконец-то, снят, я без сожаления швырнула его в камин. Чтобы контролировать Микки и Рикки мне не нужны подобные приблуды. Тот же Онфрид прекрасно мог обойтись и без ошейника. Достаточно было магии, но ведь унизить и постоянно напоминать о низком статусе было так удобно! Прибила бы. Честно.

На обработку раны на шее ушло больше времени, чем я рассчитывала. Пришлось немного помудрить, комбинируя заживляющие мази с обезболивающей. Иначе вытерпеть все ощущения, связанные с тем, что фактически часть кожи и тканей была сорвана, будет сложно. Наконец, закрепив бинт, проверила не туго ли и протянула Рикки стакан с настройкой, приказав выпить. Едва последние капли попали ему в рот, как он начал заваливаться набок. Не понимая, что происходит, Микки едва не прыгнул на меня с места, но был вовремя остановлен приказом «Замри!». Ему не оставалось ничего больше, как молча смотреть на всё происходящее в лаборатории, не имея ни малейшей возможности пошевелиться. Нет, садизмом я не страдала, но отвести Микки в другое помещение и закрыть там банально не было времени. Время… Время… Время… Проклятое время играло пока не в нашу пользу…

Уложив Рикки на столе, я тщательно осмотрела его, отмечая особенности той или иной травмы, полученной ранее. В первую очередь нужно было решить вопрос с неправильно сросшимися переломами, иначе скоро нельзя будет уже ничего сделать, чтобы исправить ситуацию. Опутав искорёженное тело нейтралями, я с их помощью безжалостно выламывала, вытягивая вверх, деформированные рёбра, возвращая в нужное положение. Микки не мог видеть, что я делаю, но противный хруст ломаемых костей точно слышал. Потому что давно я не ощущала физически такой поток ненависти, направленный в мою сторону. Это было просто восхитительно!

Просчитав все нюансы, я сплела тонкий силовой каркас из тех же нейтралей и как бы «подставила» изнутри под рёбра, чтобы не дать им случайно снова деформироваться, пока не срастутся в нужном положении. Снаружи банально плотно забинтовала. Таким образом, грудная клетка оказалась зафиксирована и снаружи, и изнутри. «Весёленькая» пара суток мне, несомненно, гарантирована, но это ерунда. Главное, чтобы всё получилось. Если с Рикки сразу было понятно, что нужно делать, то вот с Микки придётся повозиться, ибо то, что я увидела, когда он был в чертовской ипостаси, меня сильно обеспокоило. И как действовать в его случае, можно было только догадываться. Главное — не ошибиться.

Максимально аккуратно натянув сверху на Рикки свою рубашку, доходящую ему почти до колен, я отшвырнула ставшее ненужным влажное полотенце, которым ранее были обмотаны бёдра. Второе, пока так и оставила на голове. Щелчком приблизив к столу Микки, я указала на тело:

— Жив он, жив. И ничего не чувствует, пока действует зелье, которым я его опоила. По-другому было нельзя. Сейчас отнесу его в вашу спальню. Не трогать, не тормошить, если вдруг что— сразу звать меня, чем бы я не была в тот момент занята. Ты меня понял?