Лэйси из Ливерпуля

Как-то не очень давно она приехала в Кросби, чтобы передать в газету кое-какие заметки, и всю дорогу не сводила глаз с серой «марины», которая следовала за ней по пятам. Когда она вышла из редакции, Вернон уже поджидал ее, раскрыв Объятия.

— Ты чокнутый! — истерично закричала Орла. — Тебе что, больше нечем заняться? Почему ты не оставишь меня в покое? Я больше не хочу тебя видеть. — Она вскочила в свой «мини» и умчалась прочь, прежде чем он успел ответить. Орла была в ужасе: она сама загнала себя в угол и не видела выхода из этой ситуации.

А теперь Вернон набрался наглости появиться на свадьбе ее дочери, готовясь все испортить, по крайней мере ей. Наверное, он увидел объявление в «Бутль таймс».

— Я хочу, чтобы ты ушел, — нетвердым голосом произнесла она.

— А я хочу остаться. — Она видела, что он получает удовольствие, слыша, как дрожит ее голос, и заставляя ее нервничать. — Я тут старался придумать, как бы мне попасть на эту церемонию.

— На твоем месте я бы не беспокоилась об этом. Я не единственная, кому точно известно, кто именно приглашен.

Губы его скривились:

— Какая жалость.

— Лучше себя пожалей. Ты сумасшедший. Любой нормальный человек на твоем месте нашел бы себе более подходящее занятие. Может, это будет не такой уж вздорной мыслью, если я узнаю, где ты живешь, и расскажу твоей жене, чем ты занимаешься.

— У меня нет жены. — В его глазах что-то промелькнуло, и Орла поняла, что он лжет. Наконец-то у нее в руках оказалось нечто, что можно было использовать против него, но пока она не видела, как ей может помочь то, что Вернон женат. Да и узнать, где он живет, она никак не могла.

— Орла! — Из-за угла церкви вышла Бернадетта. — Они собираются сфотографировать всех вместе.

Она улыбнулась Вернону:

— Привет.

— Привет. — Он очаровательно улыбнулся в ответ. — Пока, Орла. Как-нибудь увидимся.

* * *

Кормак и Викки быстренько прошлись по всем трем салонам Лэйси, прежде чем усесться за салат в ресторане «Хилтон», где проводилась брачная церемония и где Кормак когда-то отмечал свой двадцать первый день рождения.

— Салон на Опал-стрит немножко в стороне, зато остальные два в самом центре, это очень удобно для наших товаров, — восторгалась Викки.

Кормак улыбнулся:

— Наши товары! Как здорово и по-деловому это звучит, Вик.

Викки порозовела, что случалось с ней довольно часто, когда поблизости находился Кормак.

— Наверное, так оно и есть, если учесть, что мы начинаем свое дело в гараже моих родителей. Думаю, что деловитость и качество — это как раз то, к чему мы должны стремиться, Кормак.

— Я такого же мнения. А название «Лэйси из Ливерпуля» просто классное! Ты ведь не возражаешь, что твое имя не упомянуто? — встревожился Кормак.

— Только не в данных обстоятельствах — и мне никогда не нравилась фамилия Уизерспун. Если наши товары будут ассоциироваться с парикмахерскими салонами, имеющими хорошую и прочную репутацию, то это поможет их продвижению на рынок.

— Ты шпаришь прямо как по учебнику, Вик.

Викки пыталась разобраться, не заигрывает ли с ней Кормак хоть немного, но потом решила, что нет. Ей уже было около тридцати, и Кормак — первый мужчина, в которого она влюбилась. Правда, он об этом не знал. И никогда не узнает, потому что она не скажет ему об этом. Может, она призналась бы ему, будь хоть чуточку так же красива, как любая из трех его сестер. Даже его мать выглядела потрясающе в кружевном лиловом платье и маленькой шляпке в тон. Викки вздохнула. Если Кормак заподозрит, что она в него влюбилась, то убежит подальше без оглядки.

Они познакомились три года назад, когда Кормак поступил на работу в исследовательский отдел компании «Брукер и сыновья», где Виктория Уизерспун работала после окончания университета по специальности «химия». Брукеры, как их все называли, занимались главным образом производством бытовых моющих средств: жидкости и металлических мочалок для мытья посуды, стирального порошка, отбеливателей, мыла. Кроме того, они славились своими товарами для детей и в небольших количествах выпускали косметическую продукцию, включая шампуни и кондиционеры.

В течение этих трех лет Кормак и Викки в основном убивали время. Они никогда не участвовали в одном и том же исследовательском проекте. Если перед Викки стояла задача сделать жидкость для мытья посуды более пенистой, а металлическую мочалку — более жесткой, то Кормак занимался экспериментами, которые когда-нибудь могли привести к полному исчезновению в мире всех известных — и неизвестных тоже — микробов.

Два с половиной месяца назад — Викки совершенно точно помнила тот день, это было четырнадцатое января — случилось так, что они с Кормаком заработались допоздна. Он сидел на табуретке в дальнем углу лаборатории и делал какие-то записи, вероятно писал отчет о текущей работе. Викки работала с шейкером, что-то тщательно перемешивая.

— Что ты делаешь, Вик? — поинтересовался Кормак.

— Смешиваю шампунь для своей матери. Извини, тебе, наверное, мешает шум?

— Нет. Просто запах показался мне необычным, вот и все. — Кормак одобрительно потянул носом. — Что это?

— Гераниевое масло.