Лэйси из Ливерпуля

Если бы Викки была рядом, чтобы он мог рассказать ей, что чувствует! Он мог разговаривать с Викки о чем угодно и так, как никогда и ни с кем не разговаривал. Кормак никогда не обсуждал того, о чем ему рассказала тетя Кора, потому что не чувствовал в этом необходимости. Но теперь такая нужда появилась. Викки скажет ему, что с ним не так. У нее были ответы на любой вопрос, она находила решение любой проблемы. Ему срочно нужна была Викки! В гостинице, где он остановился, была телефонная будка.

Кормак помчался обратно в гостиницу. В фойе он вывалил мелочь из карманов и сложил монеты столбиками: пенсы, шестипенсовики, шиллинги. Он уже собрался набрать номер фабрики, как вдруг сообразил, что еще нет восьми, значит, Викки была дома.

— Слушаю. — В ее голосе чувствовалась готовность помочь.

— Викки, это Кормак. — Слова, торопясь, выскакивали пулеметной очередью. — Мне нужно поговорить. Я в ужасном состоянии, Вик. Кое-что случилось.

— Кормак! Ты попал в аварию? С Андреа все в порядке? Ты все еще в Лондоне?

— «Нет» на первый вопрос, «да» на все остальные. О, черт! Этой штуке нужны еще монеты. Подожди минуту.

— Дай мне номер, и я перезвоню, — решительно сказала Викки. — Междугородный разговор поглощает столько монет, что не успеваешь их бросать.

Кормак запихнул кучу мелочи в автомат, протараторил номер, повесил трубку и тут же схватил ее снова, когда через несколько секунд телефон зазвонил.

— Помнишь, как ты однажды спросила, почему я называю маму «Элис»? — сразу же выпалил он, опускаясь на черный пластмассовый стул. По его щеке прошлись длинные листья какого-то растения в кадке.

— Я помню, Кормак. И ты теперь, год спустя, звонишь мне из Лондона, чтобы сказать это?

— Дело в том, что она — не моя мать. Моя родная мать — тетя Кора. Я родился в ту же ночь, что и Морис, и Кора подменила нас в роддоме. — Голос его поднялся до плача. — Ох, Вик! Я не знаю, кто я. Мне кажется, что я — не тот человек, которым хотел быть, которым всегда себя считал. Я — кто-то совершенно другой.

На другом конце провода воцарилось долгое молчание, пока Викки переваривала эту сногсшибательную новость.

— Не говори глупостей, Кормак, — наконец сказала она. — Ты — Кормак Лэйси, и всегда был им. Ты принадлежишь Элис. Она принесла тебя домой из больницы и воспитала. В том, что касается Элис, ты — ее сын.

— А в том, что касается тети Коры, то я — ее сын.

Последовала еще одна пауза, потом каким-то незнакомым, чужим голосом Викки произнесла:

— Но такого не может быть.

— Может, Вик, может. Я почему-то поверил Коре, когда она сказала, что подменила меня Морисом. Это как раз в ее духе. — Кормак вздрогнул всем телом. — Она — сама сатана.

Потом Викки заговорила голосом, который Кормак называл «учительским»:

— Я удивляюсь тебе, Кормак. Все считают тебя таким умным, как ты мог проглядеть такой важный факт?

— О чем ты говоришь? Какой важный факт?

— Что у пары с карими глазами не может родиться голубоглазый ребенок. Это как-то связано с генами. Я полагала, что это известно всем. У твоего дяди Билли карие глаза, и у твоей тетки Коры тоже — я помню, что еще обратила внимание на них на свадьбе Фионы.

— Не у всех такой энциклопедический ум, Вик, — обиженно заметил Кормак. — Нельзя же требовать от людей, чтобы они знали все. — Он задохнулся. — Значит ли это?..

— Это значит, что если правда то, что твоя тетка поменяла тебя местами с Морисом, то ты с самого начала не был ее сыном.

— Тогда чей же я сын? — вскричал Кормак, хватаясь за голову. В фойе гостиницы вошел мужчина с чемоданом и странно посмотрел на него.

— Может быть, нянечки перепутали вас с самого начала, — здраво предположила Викки. — А Кора просто вернула тебя на положенное место.

— Как бы я хотел в это поверить, Вик! Мама много раз говорила, что в ту ночь, когда я родился, на земле царил ад кромешный. Тогда был воздушный налет, и люди то прятались в подвал, то выходили оттуда. В больницу привезли женщину, которую нашли под обломками ее дома и которая вот-вот должна была родить. Черт возьми, да я могу быть чьим угодно сыном.

— Ох, Кормак, не думай об этом сейчас. Возвращайся домой. Только поезжай осторожно. Мы поговорим об этом сегодня вечером за ужином.

— Хорошо, Вик. — У него дрожал голос. — Жду не дождусь встречи с тобой, Вик.

— Я тоже, Кормак.

Он положил трубку. Разговор с Викки породил больше вопросов, чем ответов, но он все равно почувствовал себя лучше, намного лучше. Кормак потянул носом. Из обеденного зала долетел запах жареной ветчины, и внезапно он ощутил сильный голод. Во время его рождения произошло какое-то недоразумение, но какое это имело значение теперь, через столько лет? Возможно, Кора действительно переложила его в нужную кроватку. Если так, то он должен быть ей благодарен. После обеда он позвонит матери; у него еще оставалось много мелочи. Они почти не разговаривали с тех пор, как она переселилась в свой новый роскошный дом в Биркдейле. А потом он вернется домой к Викки.

* * *