Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

Дружно зашлепали ноги, заскрипели шкивы в блоках, и в то же мгновение фор-марса-рей и фока-штаг расцвели парусами. На корме и на баке застучали топоры, перерубая канат и шпринг. Когда натяжение шпринга ослабло, шпиль закрутился, расшвыривая по палубе матросов. Но никто не обращал внимания на синяки и ссадины — «Атропа» набирала скорость. За пять секунд, никого не предупреждая, она ожила и теперь скользила к выходу из залива. Бортовой залп «Меджидие» ей не угрожает — у турок нет шпринга на якорном канате, чтобы развернуть судно. Им придется поднимать якорь либо перерубать якорный канат, набирать скорость, а потом уваливаться под ветер, чтобы направить пушки в нужную сторону. Даже если команда бодрствует и готова исполнять приказания, на это потребуется несколько секунд — достаточно, чтобы «Атропа» отошла на полмили и больше.

Она набирала скорость и была уже вне досягаемости для пушек «Меджидие», когда турецкий корабль обнаружил первые признаки жизни. Над водой разнесся глухой рокот барабана — не звонкая дробь, какую выбивал барабанщик «Атропы», но глухой и монотонный голос басового барабана.

— Мистер Джонс! — сказал Хорнблауэр. — Уберите абордажные сетки, пожалуйста.

Луна ярко светила, освещая море перед ними.

— Один румб вправо, — сказал Хорнблауэр рулевому.

— Один румб вправо, — машинально ответил тот.

— Вы пойдете западным проходом, сэр? — спросил Тернер.

Как штурман и навигатор, он должен был находиться на шканцах рядом с капитаном и имел полное право задать этот вопрос.

— Вряд ли, — ответил Хорнблауэр.

Барабан на «Меджидие» гремел не смолкая. Если его слышат в форте, канониры уже начеку. В ту секунду, когда Хорнблауэр принял окончательное решение, за кормой блеснула оранжевая вспышка, словно на миг приоткрылась печная дверца. Через секунду грянул выстрел: это палили с «Меджидие». Хорнблауэр не слышал, как пролетело ядро, но, даже если выстрел холостой, из форта его видели и слышали.

— Я пройду у мыса Сари, — сказал Хорнблауэр.

— У мыса Сари, сэр?!

— Да.

Тернер замолчал — не из субординации, а от изумления. Тридцать лет прослужив в торговом флоте, он уверился, что никогда не следует добровольно подвергать судно навигационным опасностям. Военная служба не особо поколебала его убеждение. Его долг — оберегать корабль от мелей и штормов, а капитан пусть себе думает о пушечных ядрах. Ему и в голову бы не пришло вести «Атропу» в узкий проход между рифом Кайя и мысом Сари даже днем, а ночью тем более. Полнейшая неожиданность такого предложения и заставила его онеметь.

Еще одна вспышка за кормой; снова грохот выстрела.

— Возьмите подзорную трубу и идите на бак, — сказал Хорнблауэр. — Смотрите за прибоем.

— Есть, сэр.

— Захватите рупор. Я должен вас слышать.

— Есть, сэр.

В фортах слышали выстрелы. Солдаты у пушек успеют окончательно проснуться, разжечь фитильные пальники и открыть перекрестный огонь. Может, турецкие канониры и не очень опытны, но восточный проход узок, они не промахнутся. Западный проход между островом и рифом Кайя может обстреливать лишь одна батарея, но здесь дистанция еще меньше. «Атропе» дважды придется поворачивать, и она будет все равно что сидящая утка. Никаких шансов проскочить. Лишенная мачт или даже с порванным такелажем, она станет легкой добычей для «Меджидие», который беспрепятственно пройдет восточным проходом. Потеряв управление, «Атропа» может сесть на мель. Она такая маленькая, ее обшивка такая тонкая — большие каменные ядра, какими стреляют турки, падая с высоты, разнесут ее в щепки, продырявят днище, потопят корабль в несколько секунд. Он должен идти у мыса Сари. Это удвоит, утроит дистанцию для пушек на острове. Шаг будет неожиданный — пушки, скорее всего, направлены на риф Кайя, чтобы перекрыть проход в самом узком месте. Канонирам придется торопливо менять угол подъема, а часть пути риф будет заслонять «Атропу» от ядер. Это — его единственная надежда.

— Один румб вправо, — сказал Хорнблауэр рулевому.

Так бывает в висте: первый круг, две карты уже положены, и ты кладешь короля, не зная, у кого туз. По теории вероятности это самое разумное решение, и потому, приняв его, надо ему следовать.

Бриз дул по-прежнему. Это им на руку: во-первых, «Атропа» будет хорошо слушаться руля, во-вторых, о подножие рифа Кайя и мыса Сари будут разбиваться волны, а значит, Тернер в подзорную трубу различит освещенный лунным светом бурун. Хорнблауэр отчетливо видел мыс Ада, а вот выход из залива под этим углом разглядеть было нельзя, — казалось, «Атропа» скользит прямо к сплошному берегу.

— Мистер Джонс, пожалуйста, поставьте матросов к брасам и шкотам передних парусов.

Канониры на Аде сейчас отчетливо видят судно, резко очерченное в лунном свете. Они будут ждать, когда оно повернет. Остров Пасседж и мыс Сари по-прежнему казались единым целым. Хорнблауэр правил прямо.

— Буруны справа по курсу!

Это кричал Тернер с бака.

— Буруны впереди! — Долгое молчание, затем пронзительный от волнения голос Тернера: — Буруны впереди!

— Мистер Джонс, скоро мы будем поворачивать через фордевинд.