Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы (сборник)

Терьер отбежал от разъяренного быка и теперь вновь с тявканьем бежит за ним по пятам. Остаток ночи нетрудно было следовать за «Кастилией». Когда луна скрывалась, впередсмотрящий особенно пристально вглядывался в темноту, чтобы испанцы не повторили недавнюю хитрость «Атропы». Впереди забрезжила заря. Бом-брамсели и марсели «Кастилии» стали чернильно-черными; по мере того как небо голубело, они светлели и сделались наконец жемчужно-серыми. Можно вообразить, в какой злобе испанский капитан смотрит на неотступного преследователя, с наглой неуязвимостью висящего у него на хвосте. Между кораблями семь миль, но для больших восемнадцатифунтовых пушек «Кастилии» это все равно что семьдесят. Ветер, дующий прямо от «Атропы» к «Кастилии», давал шлюпу дополнительную защиту, оберегал его, словно заколдованный стеклянный щит из итальянской поэмы. «Атропа» в семи милях на ветре была, подобно сарацинскому чародею, разом видна и неуязвима.

Хорнблауэр вновь почувствовал усталость. Он пробыл на ногах с полуночи, а перед этим отдыхал меньше четырех часов. Он страстно желал вытянуть усталые ноги; столь же страстно он желал закрыть измученные глаза. Гамаки вынесли наверх, палубы вымыли, оставалось только следовать за «Кастилией», но в любую секунду может потребоваться быстрое решение, и он не смел оставить палубу. Занятно, что теперь, когда они были на ветре, в безопасности, ситуация стала еще более динамичной, чем вчера, когда они были под ветром. Но это так: «Кастилия» может в любой миг привестись к ветру, кроме того, оба корабля несутся по Средиземному морю, полному любых неожиданностей.

— Принесите мне сюда матрас, — сказал Хорнблауэр.

Матрас принесли и положили на баке у шпигата с наветренной стороны. Хорнблауэр лег, вытянул ноги, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Корабль качался из стороны в сторону, убаюкивая; море мирно шумело под кормовым подзором «Атропы». Свет пробегал взад и вперед по лицу — это двигались вместе с кораблем тени парусов и снастей. Он уснул. Он уснул и спал, тяжело, без сновидений, пока судно неслось по Средиземному морю, пока меняли вахту, пока бросали лаг, пока брасопили реи, чтобы их разворот в точности соответствовал ставшему более северным ветру.

Он проснулся за полдень, побрился, примостив зеркальце на коечную сетку, освежился под помпой для мытья палубы, послал в каюту за чистой рубашкой и переоделся. Сидя на палубе, поел холодной говядины с последними остатками чудесного гибралтарского хлеба. Хлеб, даже черствый, был бесконечно вкуснее корабельных сухарей. Масло тоже было из Гибралтара и тоже чудесное — его хранили в холоде в глиняном горшке. Когда Хорнблауэр закончил есть, пробило семь склянок.

— Эй, на палубе! Неприятель меняет курс!

Хорнблауэр мигом оказался на ногах — тарелка покатилась в шпигат — и поднес к глазам подзорную трубу. Все это произошло без какого-либо сознательного усилия с его стороны. Так и есть. «Кастилия» сменила курс на более северный и теперь шла вполветра. Что ж, неудивительно: они отошли от Картахены на две с лишним сотни миль, и, если испанцы не намерены идти дальше в Средиземное море, им самое время брать курс на Менорку. В таком случае терьер последует за быком и в последний раз облает его у Порт-Маона. Впрочем, возможно «Кастилия» развернулась не затем, чтобы идти на Менорку. Сейчас они в тех самых краях, где проходят британские конвои с Сицилии и Мальты.

— Лево руля, пожалуйста, мистер Стил. Держитесь параллельным курсом.

Разумно будет, пока возможно, идти с наветренной стороны от «Кастилии». Приятное довольство, которое Хорнблауэр испытывал несколько минут назад, сменилось волнением. По коже побежали мурашки. Девять из десяти, что эта смена курса ничего не означает, но есть и десятая возможность…

Восемь склянок. Матросов вызвали на первую собачью вахту.

— Эй, на палубе! Вижу парус впереди неприятеля!

Вот оно что.

— Поднимитесь на мачту, мистер Смайли. Вы тоже можете подняться, мистер князь.

Это покажет его княжеской светлости, что на флоте наказание смывает вину и что ему верят: он больше не наделает глупостей. Эту мелочь надо было упомнить, несмотря на волнение, вызванное криком впередсмотрящего. Хорнблауэр не знал, что там впереди за парус, невидимый пока с палубы. Но есть шанс, что это британское судно, прямо на пути «Кастилии».

— Два паруса! Три паруса! Капитан, сэр, это похоже на караван, прямо под ветром!

Караван может быть только британским, значит где-то на пути «Кастилии» английский военный корабль.

— Руль на ветер, и правьте прямо на врага. Свистать всех наверх, пожалуйста, мистер Стил. Корабль к бою.