Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

— Пираты по всему побережью, сэр. Один из них Михаил… Михаил Туркобойца, сэр. Я о нем слышал. Он орудует на этом побережье. Грек, понятно. Он был в Фетхие два дня назад, сэр. Это совсем близко.

— И мудир боится, что теперь он нападет на его поселок?

— Да, сэр, — сказал Тернер и, увидев взгляд Хорнблауэра, добавил: — Я спрошу, чтобы удостовериться, сэр.

Мудир сделался красноречив. Тернер долго слушал, затем подытожил:

— Михаил сжигает дома, сэр, угоняет женщин и скот. Он заклятый враг магометан. Вали с местным войском отправился искать Михаила, но не в ту сторону. Он пошел в Адалию, отсюда это неделю ходу.

— Ясно.

Пока «Атропа» стоит в Мармарисском заливе, ни один пират не отважится напасть на поселок, и мудир со своими людьми будет в безопасности. Теперь ясно, зачем явился мудир: он хочет убедить Хорнблауэра, чтобы тот побыл здесь, пока Михаил не обойдет деревню стороной. Это невероятное везение, сполна вознаграждающее за историю с Маккулумом. Когда воюешь или играешь в вист, удача рано или поздно приходит. Выигрыш следует за проигрышем — как ни трудно в это поверить — так же неизбежно, как за выигрышем следует проигрыш. Главное, не показывать, что обрадован.

— Нам крупно повезло, сэр, — сказал Тернер.

— Пожалуйста, держите свои соображения при себе, мистер Тернер, — резко ответил Хорнблауэр.

Тон его голоса и убитое выражение на лице Тернера удивили мудира, не сводившего с собеседников глаз. Турок терпеливо ждал, что же ответят неверные.

— Нет, — решительно заявил Хорнблауэр и отрицательно помотал головой. — Скажите ему, я не могу этого сделать.

Тернер еще не перевел, как на лице мудира отразилось отчаяние. Он погладил седую бороду и вновь заговорил, тщательно подбирая слова.

— Он предлагает нам взятку, сэр, — сказал Тернер. — Пять барашков или козлят за каждый день, что мы тут пробудем.

— Уже лучше, — ответил Хорнблауэр. — Скажите ему, что я предпочел бы деньгами.

Теперь пришла очередь мудиру трясти головой. Хорнблауэр, пристально его разглядывая, видел, что он искренен.

— Он говорит, у него нет денег, сэр. Вали, когда был здесь в последний раз, забрал все.

— У него есть наши двадцать гиней. Пусть вернет их и пусть присылает по шесть барашков — козлят я не возьму — в день. Тогда я останусь.

На том, в конце концов, и порешили. Тернер в баркасе отправился провожать мудира, Хорнблауэр пошел на бак смотреть, как работает артиллерист. Тот почти уже закончил. На палубе, аккуратно свернутый в бухту, лежал стофутовый шланг, одним концом уходивший в бочонок с порохом. Бочонок зашили в парусину, и сейчас артиллерист густо обмазывал его смолой. Хорнблауэр внимательно осмотрел самое слабое место — то, где парусиновая обшивка бочонка соединялась со шлангом.

— Я сделал что мог, сэр, — сказал артиллерист. — Но больно уж длинный шланг.

На глубине сто футов давление огромное. Мельчайшая дырочка в шланге — и в нее проникнет вода.

— Что ж, попробуем, — сказал Хорнблауэр. — Чем раньше, тем лучше.

Так всегда. Слова «чем раньше, тем лучше» въелись в сознание каждого флотского офицера, как пароль. Спустить гичку, проследить, чтобы погрузили все снаряжение, загнать туда ныряльщиков, только что выслушавших последние наставления Маккулума, и отвалить, не теряя ни секунды. Только что он пил кофе с мудиром. Теперь руководит подводными взрывными работами. Если разнообразие придает жизни пряность, подумал Хорнблауэр, то его теперешнее существование — типичное восточное кушанье.

— Суши весла! — приказал он, и гичка по инерции скользнула к буйку.

Луни свое дело знал. Перед ним стоял завернутый в парусину бочонок, обвязанный тросом. Луни взял еще кусок троса, одним концом привязал к бочонку, обмотал вокруг веревки, на которой держался буек, и снова, уже другим концом, привязал к бочонку. Проверил, что свободный конец фитильного шланга крепко привязан к пустому бочонку, призванному играть роль буйка, и что-то приказал одному из товарищей. Тот разделся. Луни взялся за пороховой бочонок, но тот был слишком тяжел для его худеньких рук.

— Помогите ему, вы двое. — Хорнблауэр указал на ближайших к Луни матросов. — Следите, чтобы не запутались трос и шланг.

Луни показал, куда подтащить бочонок.

— Отпускайте! Помалу! Помалу! — командовал Хорнблауэр.

Это был напряженный момент — еще один напряженный момент. Пороховой бочонок ушел под воду. Матрос понемногу травил привязанный к нему трос, и шланг постепенно разматывался. Благодаря петле, которой Луни обмотал якорный трос буйка, бочонок должен опуститься на нужное место.

— Дно, сэр, — сказал матрос.

Веревка у него в руке провисла. В лодке осталось несколько футов шланга.