Лейтенант Хорнблауэр. Рука судьбы

Мудир поднялся на борт с достоинством, хотя трудный подъем нелегко дался его старым ногам. Он внимательно огляделся. Понял ли он, что боцманматы и фалрепные его приветствуют, сказать трудно. У него было умное ястребиное лицо, обрамленное седой бородой. Живые черные глаза озирались по сторонам, и непонятно было, в новинку для него это зрелище или нет. Хорнблауэр коснулся полей шляпы, мудир вежливо поднес руку к лицу.

— Попросите его спуститься в мою каюту, — сказал Хорнблауэр. — Я покажу дорогу.

У себя в каюте Хорнблауэр с поклоном предложил мудиру стул. Тот сел, Хорнблауэр сел напротив, Тернер поместился рядом с ним. Мудир заговорил, Тернер перевел:

— Он надеется, что Бог ниспослал вам доброе здоровье сэр.

— Ответьте что полагается, — сказал Хорнблауэр.

С этими словами он посмотрел в проницательные глаза мудира и вежливо улыбнулся.

— Теперь он спрашивает, успешным ли было ваше плавание, сэр, — доложил Тернер.

— Скажите, что сочтете уместным, — ответил Хорнблауэр.

Обмен любезностями продолжался. Хорнблауэр знал, что на Леванте так принято. Неприлично и бестактно сразу переходить к сути дела.

— Надо ли предложить ему выпить? — спросил Хорнблауэр.

— Ну, сэр, при деловых беседах обычно подают кофе.

— Тогда, может быть, нам подать?

— Видите ли, сэр, наш кофе — это не вполне то, что они называют кофе.

— Тут ничего не попишешь. Прикажите, пожалуйста, чтобы принесли.

Беседа шла, так и не приближаясь к сути. Интересно отметить, что такое умное и подвижное лицо, как у мудира, может оставаться совершенно бесстрастным. Только кофе заставил его изменить выражение. Сначала он, не выказывая удивления, смотрел на толстые кружки, на облезлый оловянный кофейник; от кофе, как положено на Востоке, сначала отказался, потом согласился. Однако, отхлебнув, он не смог сдержать изумления. Впрочем, он тут же взял себя в руки, всыпал в кофе невероятное количество сахара и стал пить, не касаясь рукой чашки, а поднимая ее на блюдечке.

— Полагается подавать конфеты и печенье, сэр, — сказал Тернер. — Но мы не можем предложить ему ром с сахаром и сухари.

— Да, конечно, — согласился Хорнблауэр.

Мудир осторожно отхлебнул кофе и возобновил разговор.

— Он говорит, у нас прекрасное судно, сэр, — сказал Тернер. — Я полагаю, он скоро перейдет к делу.

— Поблагодарите его и скажите, что у него замечательная деревня, если считаете, что это подходящий ответ.

Мудир откинулся на стуле — к стульям он явно не привык, — изучая поочередно лица Тернера и Хорнблауэра. Потом он вновь заговорил, взвешенно и выразительно, как и прежде.

— Он спрашивает, надолго ли задержится здесь «Атропа», — сказал Тернер.

Этого вопроса Хорнблауэр ждал:

— Скажите, что я еще не закупил все необходимое.

Он был совершенно уверен, что предварительные операции: траление, установка буйков, первые погружения ныряльщиков — остались незамеченными либо непонятными для наблюдателей с берега. Пока Тернер переводил, а мудир отвечал, Хорнблауэр не сводил глаз с умного ястребиного лица.

— Он полагает, что вы покинете залив, как только пополните припасы, — сказал Тернер.

— Скажите, что это весьма вероятно.

— Он говорит, здесь вам было бы удобно подождать вестей о французских кораблях, сэр. Сюда часто заходят рыбачьи лодки, они привозят свежие новости.

— Скажите ему, у меня приказы.

Хорнблауэр заподозрил, что мудир не хочет расставаться с «Атропой». Может быть, он хочет задержать ее, пока не будет готова западня, пока к пушкам в фортах не поставят солдат, пока не вернется вали с войском. Это удобный способ вести дипломатическую беседу. Хорнблауэр может постоянно следить за мудиром, а если же скажет что-нибудь неосторожное, сможет впоследствии отказаться от своих слов, списав их на неправильный перевод Тернера.

— Он говорит, отсюда нам удобно будет наблюдать за Родосским проливом, сэр, — продолжал Тернер. — Им, скорее всего, пойдут французские корабли. Похоже, он хочет получить свои двадцать гиней, сэр.

— Может быть, так. — Хорнблауэр постарался тоном показать Тернеру, чтобы тот воздерживался от комментариев. — Скажите, что мои приказы оставляют мне очень мало свободы.

Раз разговор принял такой оборот, надо сделать вид, будто он не хочет задерживаться, но при некоторой настойчивости его можно переубедить. Надо надеяться, Тернер способен передать все эти оттенки на лингва франка.

Мудир отвечал с бо́льшим оживлением, чем прежде.

— Он хочет, чтобы мы остались здесь, сэр, — сказал Тернер. — Если мы останемся, привезут свежие овощи и пригонят скот.

Это, очевидно, не истинная причина.

— Нет, — сказал Хорнблауэр. — Если мы не получим припасы, мы уйдем без них.

Хорнблауэру приходилось следить за своим лицом. Он должен говорить с Тернером, не показывая, что лукавит, а то мудир сразу заметит подвох.

— Скоро он откроет карты, сэр, — сказал Тернер. — Он просит нас остаться.

— Спросите его почему.

На сей раз мудир говорил долго.

— Теперь все ясно, сэр, — сказал Тернер. — Пираты.

— Пожалуйста, мистер Тернер, повторите в точности, что он говорил.

Тернер принял замечание: