Лейтенант милиции Вязов. Книга третья. Остриё

- Берите. Все равно ни брату, ни мне уже не нужны …

В то же время Михаил Вязов со своей группой на газике подъехал ко двору, где совсем еще недавно в кладовке пьянствовали Суслик со Святым. Лейтенанту было приказано взять Суслика.

Калитку открыл бородатый хозяин. Михаил показал удостоверение личности и спросил:

- Где квартирант?

Хозяин пожевал губами, словно перемалывал слова, качнул головой в сторону кладовки, ответил сердито, с давно накопленной обидой:

- Где ж ему быть? Водяру там хлещет, будь он неладный…

Михаил вошел в кладовку первым, с пистолетом в руке. На столе лежали хлеб, колбаса, опрокинутая бутылка. Смятая постель на льняном возвышении. Суслика не было. Неужели ускользнул?

Выйдя из кладовки, Михаил огляделся.

Наверное, почуял и удрал,- предположил Невзоров.

- Не может быть,- возразил Михаил,- на столе свежий хлеб, у окна дым от папиросы. Скорее всего-спрятался.

- Он оглядел двор .. Три кладовки, прилепленные одна к другой, отступали от дувала примерно на метр. «В доме его наверняка нет,-быстро соображал Михаил,-через дувал не перемахнул - там бы его задержали. Значит, надо посмотреть в этом узком переулочке…»

Сделав рукой знак Невзорову, чтобы тот стоял на месте, Михаил послал двух милиционеров в другой конец двора и направился в промежуток между кладовками и дувалом.

Суслик стоял за углом. Увидев лейтенанта, он припустился вдоль дувала.

Опытный бандит, он знал, что попал в ловушку. И все равно он бежал …

- Стой! - закричал Михаил, бросаясь за преступником.

Он раз предупредил, второй и затем выстрелил вверх.

- Руки вверх! - кричали милиционеры, подбегавшие к нему сзади.

Суслик остановился, сбросил пиджак, и в руке у него блеснула финка. Он размахнулся. Финка блеснула еще раз в воздухе, и Михаил почувствовал сильный удар в грудь. Но он успел сделать большой прыжок и схватить преступника за руку. В глазах потемнело. Он упал …

Суслик попытался выдернуть руку, несколько шагов протащил за собой лейтенанта, однако освободиться ему не удалось.

Он присел, хотел ударить лейтенанта по руке, но увидел мертвые глаза и застыл в ужасе.

Михаил и мертвый держал бандита …

Подбежавший милиционер оглушил Суслика кулаком.

Стоя за углом, Пашка видел, как провели Суслика и пронесли в машину лейтенанта. Машина ушла, а он еще долго стоял за будкой и размышлял: «Святого взяли, Суслика - тоже, а меня разве оставят на воле? Не такие там дураки!»

Пашка сел на землю, прислонился спиной к фанерной стенке. Что-то ослабели ноги. Перед Петькой и даже перед Сусликом он мог храбриться сколько, угодно, а вот наедине с самим собой …

- Ну и черт с ними!- выругался он и вскочил.- Все равно возьмут.

В автобусе Пашка нетерпеливо топтался. Скорее бы …

В отделении чувствовалась суматоха, милиционеры не ходили - бегали. Выскочил дежурный, заорал на шофера и скрылся- В машину влезли два капитана.

Пашка увидел вышедшего Невзорова и кинулся к нему.

- Гражданин начальник! Сам явился … Забираете!

Невзоров некоторое время смотрел на Пашку какими-то блеклыми глазами, наверное, он никого перед собой не видел, и вдруг глаза его покраснели, и он заорал с надрывом, с бессильной злобой:

- Убирайся к чертям собачьим! Без тебя тошно …

Лейтенант ушел.

Пашка стоял онемевший. Что? Его не признают за вора? Кто же он, Пашка Окороков,! Кто?!

Подполковник Урманов стоял у стола, перебрасывая папиросу из одного угла рта к другому, и с бессильной ненавистью смотрел на входившего Суслика. Преступник не успел еще подойти к столу, а подполковник уже задал вопрос:

- Твои?!- и показал глазами на две финки, лежавшие на столе. Суслик сморщился, может быть, усмехнулся - понять было трудно, и сказал гнусаво:

- Так и быть, расколюсь.

- Подписывай ПРОТОКОЛ!

На краю стола лежал заготовленный заранее протокол. В нем, собственно, было написано всего несколько слов. Суслик нагнулся и прочитал: «Я убил гражданина Окорокова и лейтенанта милиции Вязова…». Дрожащей рукой он взял ручку и расписался. Потом медленно выпрямился. Маленькое лицо его сморщилось еще больше и, казалось, уменьшилось в два раза.

- Теперь в расход?- глухо выдохнул он.

- Я бы тебя!.. - выхватив изо рта папиросу, бледнея, закричал подполковник и, бессильно опускаясь на стул, отдал распоряжение:- Уведите!

ИЗ ДНЕВНИКА НАДИ

Беру дневник, наверное в последний раз. Ох, как тяжело записывать. И ручка тяжелая, словно железный лом, и рука немеет.

Я сижу за столом, у меня мама, она спит на кровати. Она не оставляет меня одну … Не страх сковывает меня, не жалость к себе.

Вижу Мишу живого … Он мне говорит:

- Да, ничего не поделаешь, жизнь еще плохо устроена, борьба иногда входит в крутые виражи …

Ночь темным-темна. Мне душно. Почему? За окном шумит ветер, идет снег. А тишина в комнате вот-вот взорвется.

Квадраты окон тусклы и печальны.

Снег …

Я сидела у гроба и смотрела на белое лицо Миши, на белый снег, падающий на гроб … Я плакала беззвучно и не видела ни машин, ни дороги, ни людей. К сердцу подступали какие-то волны, оно сжималось и замирало. А я держалась и все твердила: «Нельзя раскисать… Миша осудит… Нельзя раскисать…».