Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

— На всякий случай, проверить: может, Костя явился, — высказал он предположение.

Урманов помолчал, потом ответил.

— Хорошо. Не задерживайтесь.

Алексей и Костя сидели во дворе на суковатом стволе недавно спиленного засохшего тополя. Алексей обнял за плечи Костю и, дыша водочными парами, с необычайной для него лаской говорил:

— Хочешь со мной ехать, Коська? Из-за тебя я заглянул в эту паршивую дыру. Не знаю почему, за последнее время я забыл своих бесшабашных родителей, а о тебе думал. Почему ты мне приглянулся — черт его знает!.. В душу залез.

Костя поеживался. Оттолкнуться он побаивался, зная необузданный характер Алексея. И сидеть так, в обнимку, было невыносимо.

— Куда же мы поедем? — спросил он, опуская голову, чтобы скрыть горькую усмешку.

— По твоему желанию, любой город выбирай. Для нас с тобой все пути открыты, мы, как птицы вольные, полетим туда, где сердцу будет милее. И заживем мы, два холостяка, богатырями, которым не страшны ни бури, ни циклоны, ни презренье, ни законы. Я становлюсь, дорогой, поэтом, и на жизнь начал смотреть через вогнутое стекло…

— Особенно, когда выпьешь, — вставил Костя.

— Совершенно верно. Говорят же: пьяному море по колено. И все мы хотим забыться, откачнуться от повседневных дрязг и стать выше остальных, смотреть сверху, парить над грешной землей, высматривая добычу. Не дрейфь, Коська, у нас хватит ума, чтобы сделать свое существование сносным, надеюсь, будет перепадать немало и для души. А душе человека не много надо, как сказал один неизвестный поэт: мне бы любви немножко, да хороших папирос. Едем, братишка, едем!

— А если тебя поймают и посадят… Я вместе с тобой должен загорать? — не унимался Костя, теперь уже смело взглядывая в лицо Алексея и не скрывая скептического отношения к многочисленным посулам, к несбыточным мечтам своего не столь уж умного брата, не такого, каким представлял его Костя себе раньше, — а простого фантазера, чистого эгоиста. Костя понимал, что в трудную минуту Алексей не только потащит его за собой в тюрьму, но и, если надо будет, без раздумий и угрызения совести прикончит.

— Пока поймают, мы поживем напропалую, — сказал Алексей, пыхая папиросой и не замечая насмешки в голосе Кости.

— Тебя все равно поймают…

— В этом ты прав: поймают. Я уже не ребенок, чтобы отводить от правды глаза, — вдруг посерьезнел Алексей и снял руку с плеча Кости. — Я предполагаю и, наверное, не ошибаюсь — лейтенант ходит здесь где-то рядом и высматривает удобный момент, чтобы свернуть мне скулу…

— Так ты хочешь меня погубить?

— Не погубить — научить, — Алексей встал. Благодушное настроение, словно смыло водой, он стал прежним, уже знакомым, твердым и жестким, нахальным и беспощадным. Крепко сжатые тонкие губы, красные, волчьи, хищные глаза. — Ты должен продолжать мое дело. Тебе нужна практика. Года два. Ты достойный наследник вымершей когорты великих преступников, тебе я могу доверить мою эстафету, и ты с честью понесешь ее в будущее. А эти все, — он махнул в сторону кибитки, — олухи царя небесного, ослы с длинными ушами.

Костя тоже встал. Ростом он был в два раза ниже Алексея, и все же он вскинул голову и сказал:

— Я имею право сам выбирать.

Алексей помолчал. В темноте он казался особенно огромным и страшным, и у Кости в тревоге сжалось сердце. Он почувствовал себя одиноким и беззащитным. Кто ему здесь поможет? Ни Михаил, ни Вера не знают, где он находится. Из-за соседнего дома выглянул край луны, и двор словно покрылся инеем, под дугами виноградника волнами закачались черные, как смолистый дым, тени. Темное небо походило на дно реки, которое Костя видел, когда открывал в воде глаза. Вокруг была жуткая тишина. Алексей заговорил так глухо и хрипло, что Костя вздрогнул.

— Тебе нравится жить у лейтенанта? Продался? Так я и думал: ты — собачьей породы, щенок. Ты уже привык лизать руки хозяина… Тебя следует придавить, как блоху…

Алексей скрипнул зубами и прислушался. Крюк вполголоса, с трудом выговаривая слова, инстуктировал Виктора и Махмуда:

— Смотрите в оба… Через час я приду сам… Не вздумайте лягавить. Алешка достанет из-под земли!..

Виктор и Махмуд вышли из дома и направились к калитке. Алексей сплюнул. Проходя мимо Кости, Махмуд нагнулся, чтобы зашнуровать туфлю, и прошептал:

— Держись, Костя, я скоро вернусь.

Ничего не понимая, Костя удивленно смотрел в спину уходившего Махмуда. Пареньки скрылись за калиткой.

Еще в начале гулянки, увидев сына хозяина, Махмуд понял, что пришел конец раздольной жизни шайки. Он узнал Садыка.

Разговор за столом шел вяло, один Долговязый пытался рассказывать анекдоты. Его товарищ с ожесточением налегал на плов, будто сутки не ел. Потом начали играть в карты. Крюк часто выходил во двор, он кого-то ждал. Возвращался злой, бледный.

Махмуд водку не пил, выливал под стол, а Виктор старался напропалую. Веснушчатое лицо его раскраснелось.