Лейтенант Рэймидж

Луна переместилась настолько, что ближайший к ним фас Башни погрузился в густую тень. Зрелище было настолько мрачным, что Рэймидж не смог подавить приступ дрожи. Вскоре они оказались совсем рядом с Башней. Интересно, зачем сделан этот уклон стен: до бойниц они заваливаются внутрь, а потом опять выступают наружу. Приблизившись к стене, Рэймидж понял зачем: отверстия, проделанные под амбразурами, невидимые, пока не подойдешь вплотную, позволяли защитникам стрелять почти отвесно вниз, в то время как сами они находились под защитой парапета.

Входом служила дверь, расположенная на северной стороне на высоте почти половины Башни. Однако ведущие к ней каменные ступени не позволяли до нее добраться — между последней ступенькой и стеной зиял провал шириной футов в восемь. Через него была переброшена временная деревянная платформа, заменявшая подъемный мост. В случае опасности обороняющимся достаточно всего лишь убрать платформу, и никто не сможет попасть внутрь.

Начав карабкаться по ступеням, лейтенант увидел, что оба брата ждут его наверху. Нужно идти вперед. Деревянная платформа заскрипела у него под ногами — ему пришла в голову мысль, что этот звук может послужить предупреждением в случае появления незваных гостей.

— Только после вас, — сказал он Нино, стремясь скрыть свои опасения под маской вежливости.

— Конечно, комманданте, — ответил итальянец, видимо, догадываясь о мотивах Рэймиджа. — Подождите, сейчас я зажгу свечу.

Едва замерцал огонек, Рэймидж вошел внутрь. Зала, похожая на пещеру, оказалась огромной, занимая все внутреннее пространство по периметру Башни. От сводчатого потолка их отделяло не менее двадцати футов. Рэймидж огляделся в поисках ведущей наверх лестницы, но ее не было: лишь только слева от него в стене, той, что выходит на озеро, виднелась небольшая дверца. Возможно, за ней и находилась лестница: если так, то внутри кладки должна быть полость.

Нино поставил свечу на небольшой столик, составлявший, наряду со стулом, единственную мебель в комнате. Слева от входной двери Рэймидж заметил большой камин. Он подошел к нему: в очаге лежала кучка углей, но судя по паутине, опутывавшей его, словно миниатюрные рыболовецкие сети, камином не пользовались уже давно.

— Итак, Нино?

— Я уже сказал, комманданте, что есть определенные трудности. Я о том сообщении, комманданте. По чистой случайности я встретился с персоной, которая разбирается в алебастре, но ей ничего неизвестно о маленьком мальчике и Данте. Эта персона ждет друзей, комманданте, но она обеспокоена.

Рэймидж подметил, что итальянец старательно избегает указаний на то, является эта персона мужчиной или женщиной. Что же, прошло немало лет, и ничего удивительного, если из памяти маркизы ди Вольтерра истерлись воспоминания о нем и его Данте. Но она должна помнить его мать. Не исключено, конечно, что по причине преклонного возраста память стала изменять маркизе. Ей сейчас должно быть уже… да, лет семьдесят. Внезапно ему пришла в голову мысль.

— А эта дама, разбирающаяся в алебастре, она ведь весьма пожилая, так ведь, Нино?

Глаза Нино приняли удивленное выражение.

— Нет, не пожилая, совсем напротив! — воскликнул он. Похоже, у него возникла какая-то идея.

Значит вышеупомянутая персона все-таки женщина, подумал Рэймидж, и она очень молода. Это должно означать, что старая маркиза умерла, и речь идет о ее дочери. Верно. Как ее звали — Джина? Нет — Джанна, точно. Она была младше его самого, симпатичная, насколько он мог припомнить, но импульсивная, непредсказуемая и слишком самостоятельная для ребенка ее возраста. Кажется, именно отсутствие у старой маркизы сына служило причиной огорчения для всего ее семейства. Так или иначе, девчонка должна была унаследовать титул и обширные владения. Да, если она не сильно изменилась с тех пор, то ее будущему мужу не позавидуешь!

— Нино, возможно, та пожилая дама, о которой я вел речь, умерла, и ее место заняла ее дочь. Я не вполне уверен.

— Комманданте, назовите имя этой дамы, и ваше имя, в противном случае мы не сможем помочь вам.

Рэймидж заколебался. Обстановка в похожей на пещеру комнате сделалась напряженной: беспокойство, казалось, излучало все — оба брата, темные углы, едва освещенные своды потолка. Итальянцы стояли возле стола, не отрывая глаз от Рэймиджа. Джексон, разглядывавший дверцу, ведущую, по всей видимости, к лестнице, услышал угрожающую нотку, прозвучавшую в их голосах, и хотя не мог понять, о чем идет речь, медленно повернулся и посмотрел на них.

— У нас проблемы, сэр?

— Думаю, нет.

Рэймидж посмотрел Нино прямо в глаза.

— Я с охотой назову вам свое имя, потому что это ничего не изменит, однако, — он пытался подыскать достаточно сильное выражение, — да покарает вас на этом самом месте Мадонна, если вы когда-нибудь разгласите имя дамы. Это маркиза ди Вольтерра.

— О! — в голосе Нино слышалось облегчение.