Лейтенант

Стоящая рядом капрал Юнона Грация торопливо запустила руку в мятую банку из-под фруктовых консервов. Пальцы девушки зашарили внутри, отлавливая одного из мерзких слизняков.

При этом лицо Юноны по-детски сморщилось, длинные красивые ресницы часто захлопали, а зеленые глаза подозрительно заблестели.

Ей было больно и обидно… Жирные слизняки обжигали кожу кислотой и с удовольствием пожирали драгоценный фруктовый сироп, которого осталось едва ли с дюжину банок. Лишаться лаймозаменителя шеф не хотел, поэтому без компота остались все нижние чины, в том числе – и Юнона Грация. А ей так хотелось сладкого…

Руф раздраженно защелкал пальцами, не желая терпеть даже секундной заминки. Салат подсыхал, теряя и так невысокие баллы внешнего вида.

Рука полковника сделала несколько хватательных движений, нетерпеливо требуя слизня. Причем обязательно крупного и живого. Дохлые мгновенно становятся люто токсичными. Проверено на рядовой Фаустине – да сжалятся над ней боги отхожих мест, ибо жертву им она принесла весомую и впечатляющую!

Шарящие в воздухе пальцы Руфа ухватились за что-то теплое и упругое, с мгновенно затвердевшей острой вершиной. Нервно одернув руку, шеф-повар оглянулся и брезгливо скривился.

– Юнона! – Голос полковника был сух и холоден. – Если еще хоть раз я наткнусь на твою грудь – переведу в пехоту! Там твое вымя мигом укоротят до уставной «единички»! Развесила тут, понимаешь…Тебе ясно?!

Девушка испуганно кивнула, свела острые плечики и попыталась втянуть грудь, старательно изображая рахитичного подростка. Однако спрятать бюст не удалось. Упругие полушария задорно рвались наружу, не умещаясь в слишком тесной и изрядно потрепанной камуфлированной футболке.

Глаза Руфа, молча наблюдавшего за этим действом, нехорошо сузились. Вольноотпущенный, читай – выкупившийся из рабства, – не был высокородным. Он нутром чуял собственную ущербность и оттого истово соблюдал все писаные и неписаные правила высшей аристократии.

Обязательный долг перед Родиной – в виде трех кубиков семенного материала в неделю – сдавал исправно. А вот добровольно с женщинами не ложился. За деньги – по крайней мере, разумные – также брезговал. Ну а неразумные не предлагали уже давненько. Времена, когда молоденького и смазливого работника лупанария регулярно одаривали тяжелыми золотыми безделушками, – прошли как страшный сон.

– Клавдиан! – наконец рявкнул Руф, отворачиваясь от зрелища опостылевших и вездесущих сисек.

Откуда-то из-за спины мгновенно вынырнул невысокий плотный мужчина, умудрявшийся даже в спартанских условиях сохранить сомнительный лоск. Напомаженные волосы, угольные тени на скулах, гипертрофированные вкладки под плечи и стоящее колом галифе.

Умело оттолкнув ссутулившуюся и хлюпающую носом Юнону, адъютант Руфа выхватил из ее рук вяло шевелящегося слизняка и, услужливо прогнувшись, протянул его шефу.

Полковник милостиво принял эрзац-приправу и вновь сосредоточился на блюде. Глаза Руфа сверкали безумием творца!

Щепотка желтого мха, крошево армейских галет, мелко натертый шоколадный батончик. Кислое, сладкое и терпкое. Вкусы раскроются постепенно, чувствительность рецепторов учтена. Великолепно! В его будущей книге: «Позабыты, позаброшены – экстремальная кухня необитаемого крейсера» – это блюдо будет сверкать как крупный бриллиант! Нет, ну какова креативность, а? Буквально из подручных средств, слюны и мусора создать салат класса «А»! Ну разве он не гений?

Руф гордо выпрямился, мысленно позируя перед летающими дронами голо-ТВ.

Стоящий рядом Клавдиан довольно зажмурился и хищно раздул ноздри – прощен! Двухдневная опала закончилась!

Ну, кто бы мог подумать, что Руф будет настолько возмущен потерей пары… ну ладно – трех-четырех… хрен с ним – пяти! – рационов офицерского питания? К тому же Клавдиан признался в краже честно и открыто (ну хорошо – после предъявления записей камер наблюдения) – что это он сожрал шесть кило сублиматов! Ночью. В одно лицо. Но не о себе ведь думал! За красоту сражался! Ради душевного спокойствия начальства – чтобы было на кого опереться взглядом и отдохнуть душой!

Думаете легко быть толстым в мире побежденного генома? Трудно, очень трудно и предельно неудобно! Но…

Люди всегда тянутся к «не такому, как все». Клавдиан изучал историю, и нашел немало тому примеров. Негры – распрямляют волосы, европейцы – завивают. Белые – стремятся загореть, у смуглых азиатов – вся косметика с отбеливающим эффектом и культ «белой кожи». Задача тривиальна – выделиться из толпы.