Лейтенантами не рождаются

Перед отправкой домой нас также построили и скомандовали: «Смирно! Равняйсь! Направо! Прямо — марш!» Мы не успели опомниться, как оказались на станции, но из строя выходить не разрешали. Неожиданно нам повезло: при нашем советско-российском порядке всегда находится место для беспорядков. Получилось так, что нас привели на станцию, а вагоны подогнать забыли. Мы, не долго думая, бегом бросились врассыпную и «двинули» в свой городок. Там нас не ожидали и пожитки наши еще не успели растащить. Забрав вещи, мы бегом устремились обратно на вокзал. Здесь солдаты не рискнули отобрать у нас наше барахло. Вскоре подогнали состав, паровоз дал свисток, и мы «со свистом» покатили в Союз. Скажу откровенно, домой-то всем хотелось, но большой радости никто не испытывал.

На одном из полустанков, уже на Украине, наш состав остановился рядом с составом демобилизованных солдат, возвращавшихся из Германии. Дисциплины и порядка среди солдат уже не было, большинство из них были пьяны. На станциях и полустанках они меняли вещи на самогон и были уже «на хорошем взводе». Когда узнали, что мы — бывшие военнопленные и тоже возвращаемся домой, один «дебил» выхватил автомат и с криком «Бей предателей и изменников Родины!» дал очередь по вагонам. Несколько человек было убито и ранено.

В этой трагедии, видимо, никто не разбирался, а пьяного солдата забросили в вагон и поезд отправили. Из нашего состава убитых вынесли на поляну, раненых кое-как перевязали, и составу дали «зеленую улицу». Свидетелей никто не опрашивал, так как за нас никто ответственности не нес, мы еще не были «оприходованы», документов у нас не было, и мы толком не знали, кто мы такие для своей страны. На станциях и полустанках люди на нас смотрели по-разному: одни с чувством неприязни; те, у кого сыновья, братья или мужья пропали без вести, со слезами на глазах искали среди нас своих родных или просили вспомнить, не встречали ли мы их фамилии, будучи в Германии. Мы в то время были еще совсем молодыми, поэтому некоторые жители, особенно молодые женщины, уже совсем отчаявшись дождаться возвращения своих родных и близких, предлагали нам остаться. Надо полагать, что, насмотревшись на «радушный» прием в пути следования, некоторые из бывших пленных остались жить на хуторах и в селах Украины и Белоруссии.

Так, как-то незаметно и без дальнейших особых приключений поезд остановился на станции Опухляки. Я никогда не слышал такого названия. Данное место, видимо, соответствовало своему названию. Кругом озера и болота, и только по отдельным островкам суши разбросаны небольшие хутора. Трудно себе представить, как весной и осенью, по бездорожью, люди добирались до них и как вообще жилось в таких условиях. Пахотных земель почти не было, но зато было много грибов, клюквы, морошки и других даров лесной природы.

В Белоруссии подобных мест много, и не случайно их леса и болота хорошо освоили партизанские формирования, а вся республика именовалась партизанским краем.

Мы еще до конца не представляли себе, в какой «гнилой угол» нас привезли. Время шло быстро и, когда были соблюдены все формальности: выгрузка, построение, перекличка, поздравление какого-то политработника с прибытием на родную землю, нам скомандовали — вещи взять и шагом — марш!

Колонна двинулась в путь, оркестр заиграл «Встречный марш», и так мы незаметно подошли к большой зоне, огороженной колючей проволокой, с караульными вышками, с обозначенной полосой «предбанника», по которой бегали здоровенные псы. На арке ворот висели какие-то лозунги, мы уже их не читали, а как-то все сникли и начали понимать, что в этой обители нам предстоит провести немало времени. Нас всех распределили по большим землянкам, примерно на 120–150 человек каждая. Выходить из зоны было запрещено, но тяга к воле была большая. Двое москвичей не выдержали и однажды ночью пустились в бега. Одного из них звали Олег Конюхов, фамилию второго не помню. Оба — офицеры: Олег — лейтенант, второй — капитан. Вскоре на одном из железнодорожных разъездов оба были задержаны, привезены в зону и посажены на гауптвахту. Через две недели состоялся открытый суд и за «дезертирство», под эту статью их подвели на следствии, им дали по 10 лет.

Я представляю, как им было обидно: уже почти дома и — снова тюрьма, не лучше, чем в плену. Забегая вперед отмечу, что когда мы прошли «фильтрацию», были восстановлены в воинских званиях, получили проездные документы и отправились домой, попутно заехали в Москву, разыскали квартиру Олега Конюхова и рассказали родным, что знали о нем по плену и его судьбе в лагерной зоне в запасном полку Первой Горьковской дивизии на станции Опухляки.