Лейтенантами не рождаются

Служебные контакты с оккупационными войсками союзников в Западной Германии позволили сделать некоторые выводы, может быть, и субъективные, об их общем культурном уровне, поведении, нравственном воспитании. Все офицеры, особенно высший командный состав, — представители привилегированного класса с обостренным чувством собственного достоинства, с явно выраженным пренебрежительным отношением к своим подчиненным, особенно к «цветным». Очень высокомерны были англичане, в разговоре даже с американцами они пытались представить себя людьми высшего сорта. Наиболее просты в обыденных отношениях американцы и особенно французы. Образовательный уровень у солдат-союзников того времени был на 2–3 порядка ниже нашего. Близкое знакомство с ними позволяло судить о них, как о ворах и мародерах. Особенно это относилось к неграм. Грабили немцев все, от высшего командного состава до последнего солдата, за сопротивление могли убить на месте. Неуемная жажда наживы — самая мерзкая черта капитализма, она присуща и нашим «новым русским». К сожалению, постепенно и простой люд втягивается в этот грязный водоворот.

Все мы жили и ждали приказа оккупационных властей и нашего командования о возвращении на Родину. В конце июня к нам в лагерь приехал капитан Щербаков и передал, что через пару дней мы должны будем выехать в Восточную Германию в город Бауцен. Это была последняя встреча с капитаном Щербаковым. Забегая вперед, скажу, что впоследствии, когда я был уже дома, то попытался разыскать его, но оказалось, что в живых его уже нет.

Как-то очень странно умер его отец, член Политбюро, генерал армии, начальник Политуправления Советской Армии. Вскоре умер так же очень странно его сын, будучи уже в звании полковника. Для меня это была ощутимая потеря. Я потерял своего заступника, человека, который мог бы подтвердить мое алиби по работе комиссаром госпиталей в городе Ашафенбурге. Моя судьба могла бы быть совсем другой, если бы полковник Щербаков остался жив.

Через два дня подошли американские студебеккеры и постепенно всех перевезли на один из железнодорожных переездов, где нас уже ожидал товарный поезд. Я проследил за погрузкой госпиталя, проводил всех больных и вместе с ними разместился в поезде. В вагоне вместе со мной оказалась и Марта Цопенко, она выполняла роль переводчика. В дороге особых происшествий не было, разве что я чуть не лишился жизни, проезжая по одному из железнодорожных мостов. Я сидел на полу у открытой двери, высунув ноги наружу. Правая нога, хотя рана уже затянулась, еще плохо сгибалась, и при переезде через мост я ударился ногой о край перил и меня чуть не выбросило из вагона, но все обошлось.

На железнодорожных полустанках и станциях к вагонам подходило много американских солдат, в основном негров, предлагавших нашим женщинам «променад и шоколад». Эти слова слышались у каждого вагона, так поступали американские солдаты с немками, у них это получалось неплохо. В американской оккупационной зоне был страшный хаос, народ голодал и был готов на любую услугу.

На станциях, где стоянки были продолжительными, Марта Цопенко исчезала надолго и никогда не говорила, где и с кем встречалась. Мне казалось, что она выходила на какую-то связь или искала связь, но с кем и зачем?

Впоследствии, как-то будучи в городе Березники, я встретился с врачом А. Метинским; вспоминая минувшие дни в Ашафенбурге, он кое-что рассказал о Марте Цопенко. Оказывается, они спали в одной комнате, но были близки только один раз, и больше она его не подпускала к себе. Порой в ее глазах горели злые огоньки, была она замкнутой и воздерживалась от разговоров о своей прошлой жизни. Кто она по национальности, он так и не определил. По-русски и по-украински говорила чисто и без акцента, говорила и по-немецки, свободно владела английским языком.

Наш поезд изменил направление движения, и вместо города Бауцен нас привезли в Плауен.

Небольшой городишко Плауен располагался в предгорьях Альп и имел хорошую военно-воздушную базу, укрытую в подземных горных ангарах. База во время бомбежек союзной авиацией почти не пострадала.

По территориальному разграничению между оккупационными зонами союзных держав район Плауена переходил под контроль американцев, и, вероятно, нашему командованию необходимо было вывезти из зоны оборудование заводов и фабрик, в общем, все, что представляло интерес с военной точки зрения. Видимо, так и было сделано.