Лекарь. Ученик Авиценны

Но у Роба был такое чувство, будто земля расступилась и поглотила не только мертвых, но и живых. Теперь даже крошечная надежда увидеться с ними казалась ему слишком наивной. Он чувствовал, что время его семьи прошло безвозвратно; по коже пробегал мороз, когда Роб вынудил себя признать: что бы ни ждало его в будущем, это будущее, по всей вероятности, ему суждено встретить в одиночестве.

15. Подмастерье

Робу оставалось ходить в учениках всего несколько месяцев. Они сидели в общем зале постоялого двора в Эксетере и за кувшинчиком темного эля осторожно обсуждали условия, на которых хозяин наймет его в качестве подмастерья.

Цирюльник пил в молчании, словно глубоко погрузился в размышления, в конце концов предложил очень скромную плату.

– И к тому же еще новый полный костюм, – добавил он как бы в порыве щедрости.

Но Роб недаром проучился у него шесть лет. Он лишь пожал плечами, как бы в нерешительности.

– Меня больше тянет вернуться в Лондон, – сказал он и наполнил чаши и хозяину, и себе.

Цирюльник кивнул и сказал:

– Полный костюм каждые два года, независимо от необходимости.

На ужин они заказали пирог с крольчатиной, и Роб съел его с большим удовольствием. Цирюльник же набросился не на еду, а на трактирщика.

– Если мне и удается найти в этом пироге мясо, то оно слишком жесткое или чересчур уж острое, сверх разумного, – ворчал он. – Ну, плату можно поднять. – И тут же спохватился: – Немного поднять.

– Действительно, приправы никуда не годятся, – поддержал его Роб. – Вот у вас такого никогда не бывает. Меня всегда восхищало, как вы готовите дичь.

– Какую же плату ты сам считаешь справедливой? Для парня шестнадцати лет от роду?

– Я не хочу получать плату.

– Не хочешь платы? – Цирюльник поглядел на него с подозрением.

– Не хочу. Вы получаете доход от продажи Особого Снадобья и от лечения больных. Вот и я хочу получать доход от продажи каждого двенадцатого пузырька Снадобья и от лечения каждого двенадцатого пациента.

– Каждого двадцатого пузырька и каждого двадцатого пациента.

Роб заколебался всего на мгновение, потом кивнул, соглашаясь.

– Эти условия действительны один год, после чего подлежат пересмотру по обоюдному согласию.

– По рукам!

– По рукам, – спокойно ответил Роб.

Следующая кружка пива понравилась обоим, и оба усмехнулись.

– Ха! – воскликнул Цирюльник.

– Ха! – отозвался Роб.

К новым расходам Цирюльник отнесся со всей серьезностью. Когда они приехали в Нортгемптон, славившийся мастерами-умельцами, он нанял плотника, и тот сделал вторую загородку с занавесом, а уже в следующем городке на их пути, Хантингтоне, хозяин установил эту загородку недалеко от своей собственной.

– Пришло время тебе становиться на ноги, – сказал он Робу.

После представления и рисования портретов Роб водворился в загородке и стал ждать пациентов.

Посмеются ли они, едва взглянув на него? Или же, размышлял он, повернутся и встанут в очередь к Цирюльнику?

Первый пациент болезненно поморщился, когда Роб взял его за руки – ему на кисть наступила его же собственная старая корова.

– Лягнула и перевернула бадью с водой, стерва этакая. А потом, когда я подошел поставить на место, чертова скотина наступила мне на руку, вишь как?

Роб бережно придерживал поврежденную кисть и сразу позабыл обо всем постороннем. У пациента был большой кровоподтек, нестерпимо болевший. И кость была сломана – та, что идет от большого пальца. Важная кость. Робу потребовалось некоторое время, чтобы перевязать руку и наложить шину.

А вот следующая пациентка была как раз такой, какие наводили на Роба страх – худая старуха с суровым взглядом.

– Совсем оглохла, – сообщила она.

При осмотре оказалось, что уши не забиты серой, и Роб не представлял, чем он может ей помочь.

– Я не могу вам помочь, – сказал он с сожалением. Старуха покачала головой. – Я НЕ МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ! – прокричал он.

– ТОГДА ПОПРОСИ ТОГО ЦИРЮЛЬНИКА, ДРУГОГО!

– ОН ТОЖЕ НЕ ПОМОЖЕТ!

Женщина заметно разгорячилась:

– НУ, И ЧЕРТ С ТОБОЙ… Я САМА ЕГО ПОПРОШУ!

Она заковыляла прочь, а Роб ясно слышал и смех Цирюльника, и веселье, охватившее прочих пациентов.

С горящим лицом он ждал за своим занавесом, когда к нему вошел юноша, должно быть, на год-другой старше самого Роба. Роб посмотрел на левый указательный палец больного и подавил готовый сорваться с губ вздох: палец уже давно омертвел.

– Не самое прекрасное зрелище.

У юноши побелели губы, но он заставил себя улыбнуться:

– Я рубил дрова для очага две недели назад и попал обухом по пальцу. Больно было, конечно, но казалось, что понемногу заживает. А потом…

Первый сустав почернел, выше все было воспалено, кожа стала бесцветной и покрылась большими волдырями, из которых сочилась кровавая жижа и шел отвратительный запах.

– А как ты его лечил?

– Да сосед посоветовал приложить влажной золы, смешанной с гусиным пометом, чтобы боль ушла.

Роб кивнул – в подобных случаях это было обычное средство.