Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ)

В одно из воскресений Герасим сказал, что заниматься не будем, а пойдем с ним в лес, к одной травнице — надо пополнить запас трав перед зимой. На мой удивленный взгляд он ответил, что мой выход за ворота согласован с отцом Ионой, и он берет меня под свою ответственность, надеясь, что я его не подведу побегом. Какой побег? Куда я побегу? В родное село? Так до него ой, сколько пройти надо. Да, и не собираюсь я никуда бежать, учиться надо.

Вышли через центральные ворота по опущенному специально для нас мосту. Непередаваемо — как окно, смотрящее в прекрасный сказочный сад, открытое настежь человеку после долгого заточения в наглухо закрытую комнату. Мне показалось, что за монастырскими стенами стало значительно легче дышать. Окружающий мир показался красочным. Оно и в самом деле красиво вокруг. Осень покрасила листья окружающего леса в разные цвета. Изменился запах, воздух стал прозрачнее и свежее. Кругом словно пейзаж, перенесенный в реальность волшебным образом (как я в свое время) с полотна импрессиониста — яркое все, цветное, радующее душу и глаза. На вырубке поднялась невысокая молоденькая зеленая трава. На пределе видимости заметил пасущееся стадо коров, точно зная, что среди них есть десяток из нашего квадрата.

Увидел коров, я вспомнил смешной случай из недолгого проживания в деревне. Живущий по соседству с нашим двором дядька Сидор вырастил к моему появлению в селе быка огромных размеров. Как говорила мама, быка Сидор планирует использовать на семена. Сказала бы прямо, будет в деревне племенной бык. В стадо эту гору мяса и мускул Сидор не выпускал, там он выполнял основную функцию бесконтрольно, не принося владельцу никакой пользы. Хозяину не понравился подрыв собственного благосостояния, поэтому привязал быка во дворе к толстому столбу. Кормил и поил животное Сидор обильно, а вот встречи с телками и коровами были очень редкими.

В тот злополучный день большое стадо возвращалось в село. Бык Сидора издавал громкий рев, и пинал лбом столб. В связи с дефицитом внимания со стороны коров, бык порвал цепь, и рванул навстречу мычавшему стаду с весьма внушительной скоростью. На пути быка с распростертыми руками встал Сидор. Наивный человек. Животное, ослепленное желанием основного инстинкта, смело хозяина, да так удачно, что он оказался сидящим на его спине, лицом к хвосту.

Свалив одну створку ворот, бык унесся к стаду. Что там проходило в дальнейшем, я не знаю, но домой Сидор вернулся в изрядно изорванной одежде.

Вот радость, за два с небольшим года, я первый раз вышел за ворота, и увидел, что происходит за стенами монастыря. Как после долгого сна проснулся — внутри все такое серое, мрачноватое. Ведь нам даже на стену подниматься не разрешается, не знаю, почему. Наверное, для соблюдения конспирации — чтоб мы не получили и где-либо не разболтали по недомыслию лишнюю информацию об устройстве фортификационных сооружений. Да, понимали монахи в деле защиты информации. Модели угроз, правда, не разрабатывали, но они их и так знали, на собственной шкуре прочувствовав, или кожных покровах прежних поколений служителей Бога. А за мощными стенами да защитным рвом совсем другая жизнь, природа вовсю старалась заявить о себе, словно бы сравнивала свою девичью красоту с мужской силой и твердой потенцией монастырских стен.

Ушли от монастыря строго на север. Это я понял, обернувшись назад, осматривая местность и обратив внимание на то, что мощные стены монастыря с этой стороны покрыты тонким слоем мха, который, кстати, являет собой дополнительную преграду для возможных непрошенных гостей, желающих совершить быстрое восхождение на вершину укрепления.

Отец Герасим отыскал еле заметную, слабо обозначенную в траве тропинку и, обзорно рассказывая о лечебных свойствах различных трав, росших прямо под ногами, быстро повел меня по ней. Показывал он и конкретные места смертельных схваток первооткрывателей этого места с неприятелем, в каком месте какой герой принял смерть от стрел и мечей врага. На этих местах лежали покрытые мхом большие памятные камни, вокруг которых трава была тщательно прополота. На камнях надписей никаких не было — только свежевыскобленные на мхе кресты, а о погребенных под ними бойцах, как и мне, передавалось из поколения в поколение.