Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ)

Мужчина, как мужчина. Лет пятьдесят. Росту невысокого, но фигурой огрядный. Волосы и усы порядочно поседели. На лице справа заметен давний длинный шрам, предположительно от скользящего удара саблей. Глаза карие. Нос «картошкой». Одет, в широкие шаровары темно-синего цвета и белую рубаху с широкими рукавами. В пройме рубаха вышита растительным орнаментом, в красно-зеленых тонах. Обут визитер в черные сапоги без каблуков. «Наверное, мягкие и удобные» — подумал я. Если бы увидел такой персонаж в моем времени, точно окрестил бы Тарасом Бульбой, сходство с тем знаменитым литературным героем поразительное.

— Чем могу быть полезным уважаемому старосте Савелию Ивановичу? — поинтересовался я, надевая рубаху, поскольку рубил дрова с голым торсом.

— Жалоба на тебя Василий, руки непомерно распустил ты, — пробасил сотник.

— Почто Осипа избил?

— Осипа-жалобщика, я пальцем не тронул, — поняв, откуда ветер дует. — Он в непотребном пьяном виде был возле лавки, а потом оступился, и ударился лицом о стену.

— Он мне поведал, что ты припомнил ему старые обиды, бил его смертным боем.

— Какие могут быть старые обиды? Не помню, чтобы мы с ним когда-то ссорились. Я с малолетства учился в Свято-Петровском монастыре. Как уехал, так до вчерашнего дня, дядьку Осипа и не видел.

— Негоже, Василий, так поступать, — напирал староста. — Осип — муж уважаемый, и если ты на него напал, то обязан повиниться, признать свою неправоту.

— Не в чем мне виниться, Савелий Иванович, еще раз говорю: я Осипа не трогал. Если бы я его бить начал, то вы бы со мной не говорили, а поминали новопреставленного.

— Упорствуешь?

— Пытаюсь вам доказать истину. Кто еще подтвердил слова Осипа?

— Мне его слова достаточно.

— То есть никто. Значит, его слово, против моего слова.

— Слово Осипа вес имеет, он в походы ходил, с ворогом бился, а ты еще щенок неразумный.

— Вы меня не щените, Савелий Иванович, я в нормальной семье родился, и вы хорошо знаете, что мой отец сложил голову в боях с басурманами. Согласно указу короля Гавриила I «О судебном расследовании», обвиняющая сторона, как и защитная сторона, обязана предоставить на суд не менее трех свидетелей. Один свидетель, не свидетель. Раз вы взяли на себя права судьи, то должны следовать требованиям указа. Во время бесчинства Осипа возле лавки присутствовало около десятка сельчан, разного пола и возраста. Вам не составит труда их опросить, и разобраться в этом деле. Клевещет на меня Осип, по какой причине, мне не ведомо.

— Больно грамотный стал, как я посмотрю.

— В монастыре у меня были хорошие учителя, потому и науку лекаря освоил. А наветчик — Осип, наверное, читать и считать не умеет. Не хотите сами собирать свидетелей, так я могу сам по селу пройтись, и привести к вам всех, кто видел.

— Какой ты прыткий, все сам, да сам. Уважать нужно порядочных людей.

— Порядочных, уважать не грех, а наветчика не буду.

— Ладно, с этим я без тебя разберусь. Я, что хотел сказать. Тяжкая година наступила, османы-басурмане в союзе с католиками грозят нашему королевству, и всему православному миру. Хотят захватить Киев, надругаться над нашими святынями. Людей побить, часть увести к себе в Турецию рабами. Сейчас собирается войско для отпора врагам на южных рубежах, чтобы не пустить вглубь нашей земли. Ты тоже обязан пойти в поход, оружно и конным.

— Я по велению архимандрита Ионы обязан воротиться в монастырь в начале сентября.

— Ошибаешься, Василий, ты Ионе теперь не подвластен. Принял хозяйство в наследство, заявил о своих правах на владение имуществом, значит, перешел под мое начало.

«А ведь прав староста» — подумал я, поторопилась мама с извещением старосты о моем вступлении в наследство, теперь точно не отвертеться, сотник в своем праве, соответствующий королевский указ на сей счет имеется.

— Из оружия у меня только добрая сабля да хороший нож, другого оружия нет.

— Завтра приходи к моей избе, там наш арсенал расположен, подберем тебе оружие и коня. Все это будет стоить около шести серебряных рублей.

— Ой, Боже, это ж такие деньжищи, — прикрыв рот ладошкой, произнесла мама.

— А как ты хотела, Лидия? — посмотрел на маму сотник с осуждением, — мушкет и пистоль заморской работы, конь в полном снаряжении. — Все в хорошем состоянии, потому недешево стоит.

— Савелий Иванович, нас в монастыре учили биться в пешем строю. Сражаться верхами могут немногие. Я на коне скакать могу добре, и саблей с седла рубить лозу умею, но боюсь отрубить лошади уши.

— Завтра и посмотрим, на что ты способен, испытаем тебя боем.