Лекарь-воин, или одна душа, два тела (СИ)

Полученное от отца Павла послание из монастыря читал уже дома, укрывшись от лишних глаз за банькой, там на мое счастье приличные заросли вишняка.

«Читаешь, Василий, значит, наступило время, и ты не можешь услышать урок своими ушами. Тяжелый урок даю тебе, но ты лучший воспитанник и выпускник этого года, о тебе так отзываются все наставники и учителя. Не подведи их и меня. Кардинал Алонзо Торнетти, умный, хитрый, изворотливый и жестокий. В ближайшее время может сменить больного Папу Пия XIV. Кардинал контролирует все дипломатические каналы по созданию союза против православия. Также в его руках сосредоточены огромные деньги, на которые нанимают османов и различных кочевников для войны с нашим королевством. Живет в Риме. Постоянно находится в резиденции Папы. В среде католического духовенства пользуется авторитетом, способен купить место Папы, что в скором времени и сделает. Не будет Торнетти, начнет разваливаться католический союз, уже достаточно посеяно зерен раздора, которые дают свежие и здоровые всходы. Береги себя, я в тебя верю. Во имя Отца, Сына и Пресвятого Духа, аминь.»

Да, нехилую задачку мне нарезал товарищ архимандрит. Пробраться в Рим и устранить влиятельного кардинала, без пяти минут Папу Римского. От скромности Иона не помрет точно. Допустим, я повоюю с османами, или с кем мы там будем сражаться, а потом тишком — нишком, через Румынское царство, а может через Венгерское королевство, топаю в город Рим. Там легализуюсь и начинаю охоту на кардинала. Все бы ничего, но итальянского языка я не знаю, моих познаний немецкого, английского, и — спасибо отцу Герасиму — французского языка будет недостаточно. Спалюсь быстро. Пытаться подстрелить Торнетти на улице вообще нереально, он не ходит в таверны пропустить пара-тройку стаканчиков винца урожая прошлого года. Было бы неплохо меня спонсировать денежками, но, похоже, архимандрит этим не грешит, дает возможность мне самому изыскать источник дохода. Ладно, как говорили в моем времени, будем решать проблемы по мере их возникновения.

Вечером, вернее ночью, рассказал Людмиле о предстоящем походе. О полученном уроке ничего не сказал, лишние знания ей не нужны. Не посвящал я в суть задания даже отца Павла, уверен — он бы не оценил мою откровенность, более того, не сомневаюсь — осудил бы за нарушение режима секретности.

Моя смелая возлюбленная разрыдалась, а потом взяла меня в такой оборот страсти, что я уже подумал, что наступит предел моим физическим возможностям, или от разгоряченных наших тел, вспыхнет сено. К счастью, ни того, ни другого не случилось.

Подворье Савелия Ивановича располагалось почти в центре села. Было большим по площади, и изба у него очень просторная, только на улицу смотрят шесть окон. У ворот меня встретил молодой казак, лет двадцати-двадцати пяти, при сабле, и очень серьезный. Я пришел в обычной одежде, только с саблей на поясе. Внимательно осмотрев мой внешний вид и выяснив причину появления, позвал джуру, наказав сообщить сотнику, что прибыл Василий, сын погибшего казака Ивана Гончара. Кто там принимал решение, неизвестно, но минут через пять я уже стоял перед Савелием Ивановичем.

— Ты, конечно, парень видный статью, — подкручивая ус, сказал сотник, — но мог бы и приодеться в другие одежды, побогаче, что ли. А так больше на обыкновенного пахаря похож.

— У меня выходная одежда городского жителя, в Киеве купил. А вы говорили, что будете меня испытывать, не хочется вымазывать, вещи не из дешевых.

— Федор, — во все горло крикнул сотник. — Возьми этого молодого парня, — указал Савелий на меня, когда в дверях появился казак в возрасте, — проверь его умение биться на саблях. — Только возьми сабли тупые, не надо ему пока шкуру портить.

— Хорошо, Савелий, — ответил казак, хищно глянув на меня. — Синяки ставить можно?

— Как получиться, только без увечий, нам каждый человек нужен.

Ушли в дальний конец двора, там располагалась площадка для тренировки, где две пары казаков отчаянно рубились, отрабатывая приемы сабельного боя.

— Не робей парень, — подбадривал меня Федор, — это сперва страшно, а потом привыкнешь. — Тебя как мамка назвала?

— Василий я, сын Ивана Гончара.

— Помню, добрый был казак, жаль, сложил голову.

— А как он погиб?

— Сам я не видел, но поговаривали, что их сотню окружила почти тысяча басурман. Часть казаков стрелами побили, а остальных посекли. Когда вражин отогнали, то на месте боя сплошное месиво из человеческих и лошадиных останков было, никто не спасся. Ладно, то дело прошлое, бери саблю, и становись, посмотрим, передалось ли тебе по наследству искусство боя.