Лекарь

Мы шли по узеньким улочкам, грязно-желтые стены лачуг бедняков обступали нас со всех сторон, редкие деревца, росшие за не высокими заборами, склоняли свои ветви. Покосившиеся ворота, сорванные створки калиток, висящие на веревочных петлях. Тощие облезлые собаки роющееся в кучах мусора, поджимая хвост он отбегали в сторону, при нашем приближении. Стайки детишек в каком-то тряпье, жмущихся к своим дворам, провожающих нас взглядами своих темных глаз. Со скрипом открылась калитка и на улицу вышла девочка, одетая в некогда чистую галабею с вышитым рисунком на груди, и рукавами, закатанными по локоть. Она встала рядом с калиткой, держа за руку голопузого мальчугана, он смотрел на нас, засунув палец в рот.

Я чуть придержал шаг. Потянул руку к поясу, на котором висел кошель с мелочью, не дотянулся. Ибрагим перехватил её, приблизившись, прошептал на ухо

— Даже не думай, дашь одному, остальные тебя растерзают, на всех денег не хватит. Покажешь деньги тебя, взрослые перехватят, пойдем, милосердный ты наш, нас ждут. — С этими словами он потащил меня за собой.

,- Мой друг, если будешь каждому нищему подавать, у тебя жизни не хватит всем подать, а знаешь что такое обиженная толпа?

Я кивнул головой, шагая следом за ним.

— Так знаешь или нет?

— Знаю, Знаю, — ответил я, в попытке догнать его, вроде не торопливо идет, но шаг размашистый, не догоню ни как. Наконец я сдался, окончательно запыхавшись, — Ибрагим! — Позвал я ушедшего вперед воина, — Ибрагим! — повторно окликнул я, вытирая текущий пот.

— Ибрагим, я не конь что бы скакать так резво, остановись на чуток, дай дух перевести. — Взмолился я к нему. Он остановился, глядя на улочку впереди себя. Подняв правую руку, поманил меня к себе. Я ни чего не видел, своей спиной он загородил всё.

— Что там? — он посторонился, и я увидел, невдалеке, в пяти шагах от нас, торчащие из-за угла ступни ног. Судя по всему, человек лежал лицом вниз.

Ветер дувший нам в спину стих, сначала не было ни чего, а потом накатила волна, приторно сладкого запаха смерти.

— Вот про это я тебе и говорил, — Ибрагим указал на вперед, — не стоит показывать деньги в таких местах. Он стал продвигаться, вперед стараясь держаться подальше от лежавшего тела. Наконец мы увидели труп, то, что это так было понятно по запаху. С первого взгляда мне показалось, что мы наткнулись на жертву ночного разбоя, но чем дольше я смотрел на несчастного, тем больше сомневался в этом. Лежит ничком, одежда в опрятном состоянии, полы халата, под телом их никто не вытащил из-под него, значит, тело не переворачивали и не осматривали. Я шагнул в сторону мертвеца, Ибрагим схватил меня за плечо, — Тебе что больше всех надо, он умер, Аллах, забрал его душу, его найдут, попозже родственники и похоронят. Пошли отсюда, оставь. Пошли! — Он практически силой потащил меня в сторону. Я вывернулся из его цепких пальцев и отшагнул к стене дома. — Ибрагим!

Обратился я к нему, — Оглянись вокруг и посмотри внимательней, тебе не кажется странным что труп, хорошо одетый лежит по середине и не раздет. Его не били, не резали, крови нет, а самое главное это запах, ты не ощущаешь? Принюхайся, чем пахнет?

— Чем, чем, смертью пахнет, — Он повел носом, сморщился и чихнул. Заразой какой-то пахнет.

— Вот про это я тебе и говорю, если бы он умер, дня три назад вонь стояла бы на всю улицу и его бы давно сволокли на кладбище. — С этими словами я подошел и присел рядом с мертвецом. Спустив рукав галабеи, ухватил за плечо и перевернул. Я выпрямился и отошел на шаг назад. — Смотри Ибрагим, я прав оказался, он умер от болезни, а не от чего-то другого. Скуластое лицо, в муке искаженный рот, обветренные потрескавшиеся губы в капельках засохшей крови, белки закатившихся глаз. И над всем этим плыл запах гниющего мяса. Отойдя ещё на шаг назад, распахнул халат, открыл поясную сумку, достал оттуда склянку с притертой крышкой с хлебным вином внутри. Рулончик чистого полотна в ладонь шириной, размотал его и разделив на две части, полил каждую из склянки, на что Ибрагим следивший за каждым моим жестом проворчал — что лучше это выпить чем так выливать.

Я протянул ему одну полоску, обмотай лицо, особенно рот и нос, дыши через неё. Быстрыми движениями намотал себе, в нос ударила едкая вонь от вина, я сделал пару вдохов ртом и быстро притерпелся, перестал замечать. Повернулся глянуть как дела у Ибрагима и чуть не рассмеялся, он обмотал лицо оставив крохотную щелку для глаз и походил сейчас на мумию, которую я видел в Каире.

Вернувшись к трупу, приступил к осмотру. За ушами, вздутия, прощупываемые и видимые, на груди язвы с потеками гноя. Мне стало зябко от всего этого. И когда я, сняв с мертвеца халат посмотрел на его подмышку, то отшатнувшись назад, чуть не упал, Ибрагим придержал. Крупные размером со сливу, налитые, и готовые лопнуть от гноя внутри, язвы.

Я вскочил, крикнул Ибрагиму — Бежим отсюда, бросился бежать. Ошарашенный моим стремительным бегом Ибрагим какое-то время тащился следом, потом остановился и, дернув за рукав, сумел остановить и меня. — Что там такое? От чего мы бежим?