Лекарство для безнадежных

Максим поднялся, осторожно открыл дверь, высунул голову и прислушался. Как все женщины на свете, мама с Аленой любили поговорить. Размеренный Аленин голос, рассказывающий что-то о дочке, он расслышал даже сквозь шум воды.

Через секунду Максим вновь оказался в запертой изнутри ванной с острым ножом в руке. Не раздумывая, закатал рукав халата. Приготовился, стиснул зубы.

Регенерация? Посмотрим!

Он резко поднял нож и полоснул лезвием по запястью.

Ослепительная боль взорвалась в голове, и Максим на мгновение вырубился. Но этого мгновения сознанию хватило, чтобы снова вернуть его в прошлое.

2.

Они стояли на пологой крыше, а под ногами гуляли веселые солнечные блики. Здесь, наверху, были только Максим, Петровский и ветер. Он нес ароматы цветов и травы, горьковатый запах пожухлых листьев и ностальгическую осеннюю грусть, которой дышит природа, еще помнящая о лете. Конечно, здесь не было и намека на сизую московскую гарь, которой пропитано в городе все: дома, мостовые, машины, люди. И жизнь здесь была такая же – легкая, сладкая и непринужденная. Настоящая трудовая жизнь богов российского Олимпа.

Сюда, в дом Петровского на Рублевском шоссе, они приехали после встречи на Новом Арбате. Всю дорогу Максим нетерпеливо пытался вернуться к утреннему разговору, но Тарас отвечал односложно.

– Как тебе вид? – осведомился Петровский. – Высота, кстати, обычного шестиэтажного дома. Ненавижу, если честно, низкие потолки.

– Я приехал сюда не видами любоваться, – буркнул Максим. – И не архитектурными изысками.

Петровский облокотился о перила ограждения.

– Вопросы, – сказал он задумчиво. – Всем нам нужны ответы на вопросы.

– Да, нужны, – сказал Максим. – А мне они нужны больше всех.

– Ты спрашиваешь, что с тобой происходит, – повернулся к нему Тарас. – Ответа у меня нет. Я скажу так: толком не знаю. Происходит Превращение. Был ты и появляется новый ты. У каждого это случается по-своему.

– Интересно, – нахмурился Максим. – Дали лекарство, а теперь – не знаю, понятия не имею… Как-то недостойно, не считаете?

– Тебе лекарство для чего давали?

– Чтобы жить долго и счастливо.

– Так живи! Что тебе мешает?

– Вопросы.

– На большинство твоих вопросов не ответит никто. Однако, если тебя это хоть как-то успокоит, могу сообщить совершенно точно: свои возможности ты пока не осознал до конца. Нужно время.

– Мне нужно не время, – упрямо произнес Максим. – Ну как вы не понимаете? Вы сказали, что я стану нечеловеком. Кем? Мне нужно знать: что было в пробирке? Я думаю, кровь. Чья?

Петровский посмотрел вниз.

– Рано, – ответил он. – Ты еще не готов к этому.

Максим вздохнул.

– Послушайте… Не стоит наводить тень на плетень. Вам это не идет. Я не малолетний пацан. Я давно уже созрел и хочу услышать ответы. Что было в пробирке? Кем или чем я стал? Эта штука – из арсенала военных? Или… черт, кровь инопланетянина? Ну пожалуйста! Мне нужен ответ!

– Зачем? Тебе плохо?

– Нет, черт возьми! – взорвался Максим. – Мне очень хорошо! Так хорошо мне не было лет двадцать! Но это неправильно! Так не может быть! Я достаточно образован, чтобы знать о старении организма. Я… я просто боюсь себя, Тарас. Я чувствую, что я перестал быть собой. Это я и в то же время не я. Кто я теперь, а?

– Кто ты теперь? Дурацкий вопрос. А кто я? Кто мы все? Ты не сумеешь осознать за пять минут. Это процесс длиною в жизнь. А сейчас… Ты просто должен принять новое и научиться себя контролировать. Думаешь, сломал пару дверных ручек и теперь – король? Ты еще слепой щенок в новом для тебя мире. И последнее задание – познай себя, помнишь?

– Я познаю. Я, честное слово, познаю. И я сделаю для вас все, что обещал. Только скажите мне – кто я?

– Ты… Один из немногих. Один из немногих, кому мы решили помочь. Ты думаешь, это просто? Сотни людей просят меня о помощи, но я отказываю. Знаешь почему?

– Почему?.

– Потому что нам не нужны дебилы. Нам не нужны дауны. Кретины, имеющие по двадцать пять вилл на Средиземноморье и пытающиеся правдами и неправдами пролезть в рай и пропихнуть туда же недалеких, не умеющих ничего делать деток своих мажорных. Мы ищем людей вроде тебя. Молодых талантливых ребят, которые гробят лучшие годы, гнут спину на зажравшихся ублюдков. Ребят, которых травят, потому что у нас сейчас только сильный прав, ребят, которые не могут приложить руки к чему-то стоящему и попадают в услужение к продажным тварям, которые тащат их в криминал, а потом подставляют. Ребят, которые спиваются, вешаются, садятся на иглу из-за беспросветности нашей поганой действительности. Мы можем их защитить и дать нечто большее. Мы можем дать им веру и дело. И даем. А потом вот приходит такой, как ты, и говорит: кто я? Ты – наш. И больше уже ничей. – Петровский хмуро посмотрел на Максима. – Только не подумай, что мы команда 911. Или небесная «Скорая помощь». Просто нам нужны хорошие люди. И я не хочу, чтобы таких, как ты, распинала всякая мразь.

– И все-таки, – произнес Максим. – Один простой ответ. Пожалуйста.