Лекарство для разбитого сердца

Поэтому он жестко овладел ею там, у книжного шкафа, простой дар ее принятия высвободил внутри его что-то такое, что он никак не мог обуздать. Энцо думал, что в знак благодарности ему просто хотелось доставить ей удовольствие, но тут было кое-что еще. Внутри его разрасталась какая-то потребность. Нужда. Он не понимал, чего хочет от Матильды, но в тот момент даже физического наслаждения казалось недостаточно, хотя он пообещал ей обратное.

Энцо знал, что ей нравится это платье, и она была в нем такой отчаянно красивой, что у него замирало сердце.

На первый взгляд, наряд казался довольно скромным с его высоким декольте, и в шелке цвета слоновой кости кожа Матильды буквально сияла, а ее рыжие локоны, рассыпавшиеся по ее плечам, казались языками пламени. Но сзади платье было не таким целомудренным, потому что его вырез опускался почти до округлостей ее восхитительных ягодиц, выставляя напоказ ее изящную спинку.

В этом наряде Матильда не нуждалась в украшениях.

Потому что была умопомрачительной сама по себе.

«Так почему ты пытаешься превратить ее в свой трофей?»

– Ты сногсшибательная, – чуть хрипловато сказал Энцо. – Самая красивая из всех, кого я когда-либо видел.

Она захлопала ресницами, словно его слова застали ее врасплох, а потом развернулась к нему лицом. На ее щечках красовался очаровательный румянец, а ее глаза сияли.

– Но, Энцо, я думала…

– Это платье будет самым лучшим выбором.

– Почему? – удивленно свела брови Матильда.

– Потому, что оно нравится тебе. Потому, что ты прекрасна в нем. И потому, что мне не нужна показная пышность.

Ему нужна была она одна.

Энцо казалось, что его сердце зажали в тиски.

Он не хотел нуждаться в Матильде. Не хотел испытывать к ней какие-то чувства. Но это случилось. Она стала ему небезразличной. И он переживал за нее, потому что знал, что разрушит ее щедрую, великодушную натуру. Ведь он знал себя. Его мать была права – он оказался слишком похож на своего отца. Он был эгоистичным и заботился только о собственных интересах.

Под конец он довел мать до того, что она уехала, потому что хотел доказать ей, что алкоголь не сделает ее счастливой. Или трон. Или даже страна. Что они все вместе были одной семьей, и важнее этого нет ничего на свете.

Но мать разглядела истинную правду, скрывавшуюся за его оправданиями.

Энцо оторвали от родного дома, от всего, что он знал, и он отчаянно нуждался в поддержке, утешении и внимании.

Его не заботило счастье матери. Он думал только о собственном горе, поэтому даже не предполагал, что своими поступками может обидеть ее.

Энцо винил себя за то, что его семья развалилась.

И он боялся, что с Матильдой и Саймоном произойдет то же самое.

Матильда нахмурилась еще больше и, подобрав подол платья, приблизилась к нему.

– Что случилось? – Искреннее участие в ее глазах резануло его по сердцу. – Если все дело в платье, я запросто могу примерить другое.

Энцо вдохнул сладкий аромат ее духов и залюбовался тем, как шелковое платье подчеркивало плавные изгибы ее тела, вызывая желание прикоснуться к ее гладкой коже.

– Не надо. Не ломай себя, чтобы угодить мне и задобрить меня.

– Я не задабриваю тебя, – растерялась Матильда.

– Задабриваешь. Тебе нравится это платье, но стоило мне сказать, что оно нам не подходит, ты согласилась и не стала возражать.

– Энцо, это всего лишь платье, – пожала плечами она.

– Господи! – взвился Энцо. – Дело не в этом чертовом платье.

– А в чем тогда?

Она спокойно смотрела на него, совсем как в тот вечер в библиотеке, когда он злился на себя, а она просто принимала его ярость и каким-то образом превращала ее в накаленную добела страсть.

Он не знал, как она делала это. Не понимал, почему сейчас, глядя на нее в этом наряде, его сердце сжималось от мучительной боли.

– Я не хочу, чтобы ты отказывала себе в чем-то, – процедил Энцо. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.

На ее лице промелькнуло какое-то непонятное выражение.

– Я счастлива.

Энцо достал руки из кармана и притянул ее к себе.

– Правда? – требовательно спросил он. Потому что для него вдруг стало жизненно необходимым получить ее ответ. – Дорогая, ты счастлива?

– Да. – Она накрыла его руки своими ладонями. – Конечно, я счастлива.

Но Энцо заметил какую-то неуверенность в ее взгляде.

Он еще крепче сжал ее талию и пристально посмотрел на нее.

– Матильда, зачем ты обманываешь меня?

– Я не обманываю. – Она подняла руки и положила их ему на грудь. И теперь ее глаза горели страстью. – Поверь мне.

Она поднялась на цыпочки и потерлась губами о его губы. Но Энцо по-прежнему не мог отделаться от чувства, что она говорила только то, что ему хотелось услышать.

Его словно сковало льдом, и даже жаркие губы Матильды не могли растопить его.

Потому что он знал, что она не сможет быть счастлива, если всегда будет покорно подчиняться ему, так как это делала его мать. А она будет уступать и не станет возражать просто потому, что была любящим, великодушным человеком. Ее тетя с дядей знали это, и Энцо подозревал, что Сент-Джордж тоже знал. Вот почему он использовал ее таким образом.

И точно так же ее использовал сам Энцо.