Лекарство для разбитого сердца

Однажды Саймон приедет сюда, чтобы походить под парусами.

Но это будет не сегодня.

Последнюю неделю Энцо провел на острове, разгребая развалины своей несостоявшейся свадьбы. Он заплатил тем, кому нужно было заплатить, и извинился перед теми, кто нуждался в извинениях, игнорируя тех, кто в них не нуждался.

В прессе, конечно же, поднялась шумиха, но Энцо старался удерживать прицел камер на себе, отводя его от Матильды и Саймона, которые, как ему доложили, благополучно добрались до его лондонского дома. А потом, несколько дней спустя, он узнал, что они исчезли в неизвестном направлении.

В то же самое время он получил сообщение от Матильды, которая написала, что они с Саймоном уезжают из города и чтобы он не искал их. Так ей будет легче избежать интереса со стороны журналистов.

Энцо порывался отправить кого-нибудь на их поиски, выследить Матильду, чтобы убедиться, что она в безопасности, но сдержался и позволил ей уйти.

И это был самый тяжелый шаг в его жизни.

Словно привидение, бродил он по пустым коридорам виллы, которую построил для своей семьи, терзаясь мыслями о том, что в ней никогда не прозвучит счастливый смех его жены и детей.

Энцо вернулся сюда, решительно настроившись обзавестись домом, о котором всегда мечтал, – потому что он заплатил за него, черт подери. Ради него он пожертвовал всем, что у него было.

Но он не чувствовал себя здесь как дома.

Это было просто пустующее здание.

Своеобразный трон без королевства.

Энцо не знал, куда девать себя. Каждую ночь он приходил в комнату, которую отвел для их с Матильдой спальни, и ложился на огромную кровать с балдахином, с прозрачными занавесками, на которых были нарисованы цветы жасмина.

Он лежал без сна, уставившись в потолок, ощущая неугасимый огонь внутри, мучительный и жаркий, пожирающий его заживо.

А утром с красными от бессонной ночи глазами выходил на террасу, чтобы позавтракать, и смотрел на пустынный пляж, где собирался учить своего сына ходить под парусами.

И у него возникало желание крушить и ломать.

Поэтому он как-то поднялся из-за стола, пошел в спальню, сорвал с полога узорчатые занавески и разодрал их пополам.

Что, естественно, не принесло ему никакого облегчения.

А однажды утром над островом послышался шум вертолетных лопастей. Энцо вышел на террасу, чтобы проверить, кто посмел нарушить его добровольное изгнание, и увидел высокую фигуру брата, шагавшего через сад по направлению к дому.

– Убирайся, Данте, – мрачно буркнул Энцо, дождавшись, пока тот наконец поднялся к нему на террасу. – Нам не о чем говорить.

– И тебе доброе утро. – Данте не стал обращать внимания на его недовольство и, подойдя к столу, выдвинул себе стул. – Если не возражаешь, скажу, что выглядишь ты ужасно.

– Ты слышал, что я сказал? – взвился Энцо.

– Конечно. Я просто решил игнорировать твои слова.

– Данте…

– Энцо, – перебил его брат, – сядь и закрой рот.

У Энцо не осталось сил спорить, поэтому он молча сел и сердито зыркнул на брата.

– А теперь, – сказал Данте, налив себе немного крепкого черного кофе, – давай поговорим. Тебе не кажется, что пора прекратить казнить себя?

Энцо растерянно заморгал. Он ожидал услышать от брата что угодно, но только не это.

– Что?

– Наш отец был ублюдком. И да, я знаю, почему мама уехала и что она наговорила тебе. Ты вылил все запасы ее вина – боюсь сказать, что она предпочитала водку, – а она заявила тебе, что ты точно как отец. Но она ошибалась. Энцо, ты совсем не похож на него, и никогда не был.

– Но я…

– Разве трон был для тебя важнее всего остального в жизни?

– Нет, но я…

– Разве ты игнорировал своего ребенка, словно его не существовало?

– Данте…

– Ты был беспокойным и нетерпеливым, а еще угрюмым и неуравновешенным, это точно. Но знаешь, что отличало тебя от отца?

– Контроль, – безучастно ответил Энцо, получив наконец возможность вставить словечко. – В отличие от него я контролировал свои чувства.

– Нет, Энцо. – Голос Данте неожиданно смягчился. – Тебя отличало то, что ты беспокоился о других. Ты заботился о маме. И ты заботился обо мне.

Энцо словно окаменел.

– Нет, это неправда. Я думал только о себе. Меня не заботило то, что мама…

– Напивалась до смерти, потому что была несчастлива? – Данте взял свою чашку с кофе и сделал небольшой глоток. – У мамы были проблемы, это правда. Но ей не следовало перекладывать их на тебя или делать тебя причиной своих бед. Но она сделала и то и другое, Энцо. Тебе было шестнадцать лет, и ты нуждался в ней. А она не оказывала тебе никакой поддержки. Ты не заслужил быть брошенным так, как она бросила тебя. Так, как они оба бросили тебя. И в этом не было твоей вины.

– А я и не считал себя виноватым.

Лжец.

– Разве? – пристально посмотрел на него Данте. – Ты отменил свадьбу. Сидишь тут в полном одиночестве на этой расчудесной вилле. Избавился от Матильды и Саймона, когда все, у кого есть глаза, видели, что ты не представляешь своей жизни без них.

Энцо молчал какое-то время, потому что слова застряли у него в горле.

– Мне пришлось, – наконец выдавил он. – Я только навредил бы им. Я разрушил бы их точно так же, как нашу семью.