Лекарство для разбитых сердец

Селия сидела в детском церковном кружке, когда симпатичный мальчик наклонился к ней и спросил, почему она живет у Хандли. «Майра моя тетя», — солгала тогда Селия. На следующий день мама мальчика позвонила Майре и спросила об этом, а Майра в свою очередь спросила Селию. «Я не хотела говорить ему, что я приемная», — ответила она. Майра обняла Селию за плечи: «Я понимаю, но Господь не учит «говори правду, пока она приятна». Он любит правду и ненавидит ложь. Это важно для него, потому что он создатель истины. Понимаешь?» Селия кивнула, хотя и не была до конца уверена, что понимает. С чего Богу волноваться, если она никому не причиняла вреда? Зачем ему хотеть, чтобы все знали, что она за урод?

Селию поселили к Хандли за несколько недель до ее тринадцатилетия, и, хотя они только начали узнавать друг друга, Майра испекла для Селии первый в ее жизни торт. Он был покрыт маленькими голубыми незабудками, потому что «никто не должен быть забыт в свой день рождения».

Хандли каждую неделю ходили в церковь, и первым, что они купили для Селии, стало платье, чтобы ей не было неуютно в Божьем доме. Желтое платье с крошечными белыми цветочками и кружевным воротничком. Оно было самым красивым из всего, что до этого носила Селия, и поэтому она до сих пор любила желтый цвет.

Вторым, что они купили ей, стала ее собственная Библия. На обложке даже была золотая гравировка «Селия Эдвардс». Каждый вечер после ужина Джед возглавлял изучение Библии и семейную молитву. Майра научила Селию молиться, чтобы она тоже могла участвовать и не забывала быть благодарной.

«Ты же знаешь, что тебе есть за что благодарить Бога, да? — спросила Майра. Селия пожала плечами. — Милая, ты же умная девочка. Я видела табель успеваемости в твоем деле. Почти все пятерки. И это с учетом того, как тебе досталось в жизни. Ты должна быть благодарна за смелость. В тебе столько мужества. Миссис Димпер рассказала мне, как ты заботилась о своей маме, пока она болела, и как ты позвонила 911, и как ты держала маму за руку, чтобы она не боялась».

Почему все говорили, что ее мать болела? Она не болела. Она была наркоманкой. Если она должна была умереть, почему это не мог быть инфаркт или рак, уничтожающий ее внутренности, а не игла в руке и постоянное кровотечение из носа? Почему ее не отняла какая-нибудь безжалостная болезнь, а вместо этого ее мать сама променяла дочь на наркотики?

Селия не любила вспоминать ту ужасную ночь. Материнскую руку, так крепко сжимавшую ее, что она чувствовала, как кости трутся друг о друга. Красно-синие огни, создававшие мятущиеся узоры на обшарпанных стенах. Чужих людей, делавших еще больше дырок в маминой руке и давивших ей на грудь, одновременно спрашивая у Селии, что употребляла ее мать. Селия не знала.

«Уберите девочку отсюда», — сказал кто-то. Сначала женщина-полицейский, громко жевавшая жвачку, мягко потянула ее за руку, но когда Селия не отпустила уже безвольную руку матери, женщина больно дернула ее. «Ты должна пойти со мной. Не бойся. Все будет хорошо», — сказала она сквозь зубы. Селия увидела кусок жвачки, застрявший между ее зубов в уголке рта, и поняла, что хорошо не будет.

Может, она и была смелой, но Селии было трудно испытывать благодарность за произошедшее той ночью.

Майра научила Селию работать в саду, и вместе они заботились о маленьком огороде на заднем дворе, потому что «вырастить сад — верный путь показать Господу свою веру в Него». Она прожила у Хандли почти два года. Они хорошо относились к Селии, и она мечтала когда-нибудь стать их настоящей дочерью. Она представляла себе, как Джед и Майра дарят ей новую Библию и на этот раз на обложке стоит «Селия Хандли» вместо «Селия Эдвардс».

Много недель Селия плакала по ночам, когда они со слезами на глазах сообщили ей, что Джеда заставляют перевестись в Атланту и по закону они не имеют права взять ее с собой.

Селия продолжала молиться, пока жила еще в четырех семьях, в которых ее не любили так, как у Хандли. Даже сейчас она все еще молилась, хотя в последние восемь лет и не ощущала любви Господа, и испытывала угрызения совести каждый раз, когда говорила неправду. «Прости за ложь, — молилась она про себя. — Обещаю, что буду говорить правду, когда доберусь туда. Я просто не могу объяснять все этим незнакомцам. Они станут меня жалеть или решат, что я сумасшедшая».

Она представляла неловкие разговоры, которых потребовала бы правда.

«Куда ты едешь?» — спрашивали бы они. «В Систерс, штат Орегон». — «В Систерс? Никогда о таком не слышала. Где этот Систерс?» — «К северу от Бенда. В середине штата». — «Про этот я слышала. Что привело тебя туда?» — «Слеза».

Глава 2

По голосу Сайласа Толлера Перл поняла, что он считает ее странной старушкой. Или, может быть, самой настоящей сумасшедшей. Иначе зачем ей звонить ему — практически незнакомому человеку — и просить отвезти ее в Бенд? Опять. Перл была в Систерс всего неделю и уже третий раз звонила Сайласу и просила ее подвезти.