Лекарство от Апокалипсиса

Кое-где из земли торчали едва узнаваемые обгоревшие остовы домов и обугленные стволы деревьев. Здесь, вдали от станции, становилось окончательно понятно, что теперь так выглядит весь мир, и ничего другого нет. И эта деревушка, к которой когда-то вел подземный ход, опустевшая, но устоявшая после аварии на ЧАЭС, теперь превратилась в неузнаваемую груду обугленных камней.

До нужной точки пришлось пройти еще несколько непростых километров. Во-первых, местность изменилась до неузнаваемости, и ориентироваться по карте было довольно непросто. Кое-где на месте дорог теперь зияли огромные провалы, в других же точках земля вздымалась, образуя новые холмы и сопки, между которыми приходилось маневрировать, опасаясь, что вот-вот из тьмы появится новое неожиданное препятствие. Во-вторых, сложностей добавлял и компас, который теперь превратился в абсолютно бесполезную вещь. Его стрелка то безумно вращалась, будто не чувствую севера, то вдруг замирала, указывая в совершенно противоположную сторону. То ли здесь, в зоне, образовалась мощная магнитная аномалия, то ли реализовался один из страшнейших прогнозов, и земные полюса в результате невероятного количества ядерных взрывов пришли в движение.

Когда из-за очередного холма сквозь леденеющий сумрак показались остовы автомобилей, Алекс и Макс замерли, всматриваясь в бесцветную даль. Перед ними вкраплениями из сумрака проступала огромная площадка, заставленная сотнями, а может быть, даже тысячами поржавевших автомобилей различных видов, БТРов, бульдозеров и останками вертолетов, лопасти которых сереющими полосами лежали на земле. Это место походило на кладбище брошенных автомобилей. Собственно, так оно и было, лишь с одним отличием – каждое транспортное средство, оставленное здесь, являлось мощнейшим источником радиации, и более чем за четверть века все они не потеряли своей страшной способности. Этот огромный могильник техники, привлеченной к работам по ликвидации аварии на ЧАЭС, расположившийся на площади почти в миллион квадратных метров, был одним из тех мест, которые долгие годы насекомые, животные и птицы почти инстинктивно обходили и облетали стороной. И сам Алекс почему-то всегда особенно недолюбливал его, но теперь ссылаться на это природное неприятие было просто глупо.

Но видимая часть могильника едва ли была самым опасным местом. Подземные сооружения представляли куда более серьезную угрозу, правда, назвать их так можно было весьма условно. По сути, подземные могильники-хранилища радиоактивных отходов представляли собой траншеи, которые лишь по приблизительным подсчетам вместили в себя более двадцати пяти тысяч кубических метров грунта, строительные конструкции, отработавшие транспортные средства, приборы и многие другие вещи и предметы, которые подверглись облучению в результате взрыва на четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Но все же это были не просто траншеи, а настоящие могильники, способные хоть как-то предохранить окружающую среду от своего страшного груза. Так, внутри земляной ямы создавался глиняный экранирующий слой толщиной от полуметра до метра и водозащитный песчаный настил, на который сгружались погребаемые предметы, затем поверх вновь создавалась подушка, аналогичная той, что была снизу. Такая простота была обусловлена экстремальными условиями, в которых производилось захоронение – это нужно было сделать как можно быстрее после аварии, совершенно не имея подходящего опыта, оборудования, но самое главное – времени. Но в эти могильники оказался заложен и другой особый смысл: захороненные предметы во многих местах самоочистились от радиации и стали пригодными для повторного использования. При этом специальный защитный слой смог сохранить эти предметы от облучения в результате ядерной войны.

Время поджимало и теперь. И лишь слегка передохнув, они ускорили шаг. От разгоряченных тел даже сквозь плотные костюмы химической защиты, казалось, пробивался пар, который окутывал людей, делая их силуэты расплывчатыми.

Ворота, ведущие к могильнику, почему-то оказались открыты. Но в общем-то внутрь попасть можно было и без них – старое ограждение из колючей проволоки уже почти окончательно истлело. Единственное, что смущало, – это непонятно откуда взявшееся чувство страха, точнее даже суеверного ужаса, который вдруг окутал с ног до головы, стягивая и без того тяжелые движения, мешая делать каждый шаг. Это было какое-то первородное, забытое чувство, должно быть, которое заставляло предков человека поклоняться природным явлениям так же, как они поклонялись могущественным богам.