Лекарство от блицкрига

– Что ты с ним сделал? Ты его убил? – испуганно вскрикнула Юлия, вбежавшая первой на кухню.

– Никак нет, Отелло сам себя нокаутировал, – сказал Павел обеим женщинам, осторожно прикладывая мокрый платок к своему лбу, на котором вскоре должна появиться супер шишка. Но Константину, лежащему на полу без сознания, досталось больше. Имея некоторые медицинские познания, Дроздов диагностировал у Карасева глубокий нокаут и сотрясение головного мозга, вызванного сильнейшим ударом головой о «твердый предмет».

Пострадавшего общими усилиями осторожно перенесли на диван и положили ему на голову холодный компресс. К моменту прибытия скорой помощи Константин начал приходить в себя и врачи подтвердили, что у него, судя по всему, сотрясение головного мозга в достаточно легкой форме, допускающей амбулаторное лечение. Павлу в этой ситуации пришлось, извинившись и наскоро попрощавшись с погрустневшими домочадцами, отъехать к себе в казарму для командного состава его артполка.

После инцидента с Карасевым Павел понял, что Юля потеряна для него навсегда. Но, тем не менее, он ей периодически названивал в удобное для нее время в парикмахерскую. И эти звонки очень радовали молодую женщину, которая переживала семейную драму и нуждалась в моральной поддержке со стороны искренне сочувствующего ей Павла.

Константин после своей травмы довольно быстро восстановился. Первые два дня у него сильно болела голова, но потом с помощью лекарственных препаратов и постельного режима Отелло ХХ века полностью поправился за полторы недели. Но возникла другая проблема – ему никак не удавалось устроиться на работу, хотя он предъявлял документы, подтверждающие его полную реабилитацию от вынесенного ранее обвинительного приговора. Но этим оправдательным документам почему-то не очень доверяли, полагая, что Карасев все же опасно «замаран». Так шутить с великим вождем и учителем всех времен и народов очень чревато. Даже если это и не Карасев так неосмотрительно пошутил. Как в том еврейском анекдоте: «Абрам что-то украл или у Абрама что-то там украли. В общем, была кража, и Абрам имеет к ней отношение».

То есть кадровики предприятий и организаций тоже, как и Карасев, полагали, что его снова могут посадить, например, «в связи со вновь выявленными обстоятельствами». Ну и того начальника отдела кадров завода или учреждения, который неосторожно принял на работу «врага народа», упекут в каталажку по все той же «легендарной» 58 статье УК РСФСР. А самое главное, что у Юлии и Константина уже не было той непередаваемо нежной интимной близости, этого «паруса любви», который постоянно был с ними до Костиного ареста. И от этого они оба страдали, но ничего сделать было нельзя, так как Карасев стал уже совершенно другим человеком: нелюдимым, недоверчивым и глубоко обиженным на людей и государство, которое его вероломно предало и незаслуженно подвергло истязаниям.

Однако ревнивец Костя был от природы человеком не только талантливым, но и очень любопытным. Поэтому он сам предложил в ближайшее время пригласить в гости Павла Дроздова пообщаться с ним, и конечно поблагодарить его за то, что он сумел организовать феноменальное для того времени освобождение главы семейства из тюремно – лагерных застенков и добиться полной реабилитации Карасева. То, что Константина освободили из мест заключения в страшном 1937 году, то есть в самый разгар «ежовщины», всеми воспринималось со стороны как совершенно невероятное, сверхъестественное чудо. Павел, еще раз приехал к Карасевым, воспользовавшись приглашением, принял извинения Кости за его грубое и недостойное поведение в прошлый раз и довольно мило и без эксцессов пообщался напоследок со всем семейством Карасевых.

Глава 4 Орден имени Евпатия Коловрата

Лейтенант Дроздов, накануне нового 1938 года справил новоселье в большом деревенском доме всего в трех километрах от своей части. Прохор Ковалев честно выполнил свое обещание и обеспечил комфортабельным жильем кандидата в члены глубоко законспирированной организации совершенно бесплатно. Дроздов понимал, что организация очень крупно «вкладывается» в его скромную персону, а он еще не прошел посвящения в рыцари и не принял тайной присяги, о которой несколько раз упоминал Прохор. И Павел во время их тайной «вечери», посвященной новоселью, попросил Ковалева приоткрыть завесу этой тайны. Прохор согласился и сказал, чтобы Павел «подержал свои уши топориком», то есть внимательно выслушал очень важные сведения, начиная с исторического аспекта.