Лекарство от иллюзий

– Ну, ты! – Генка протянул руку, и Быковский без лишних слов вложил в его ладонь непослушную технику.

Под его пальцами тут же ожил экран коммуникатора. Сидоров почувствовал приятное покалывание в ладони – как давно он не держал в руке эту игрушку! И как он, оказывается, по ней соскучился!

– Откуда? – с завистью спросил он.

– Родичи расщедрились, – с гордостью произнес Быковский. – У отца какой-то крутой концерт был.

– Здорово! – Генка быстро тыкал стилом (маленьким черным карандашиком) в покорный экран, с писком картинки сменяли друг друга. – Что ищем?

– Откуда самолет в Махачкалу отправляется?

– Из аэропорта, – усмехнулся Сидоров, быстро набирая в поисковом экране слово «Махачкала».

На коммуникаторе замигала зеленая кнопка приема информации.

– Ну а с тобой что? – Павел спокойно смотрел – ему было все равно, кто найдет интересующую его информацию. В этом отношении он был независтлив.

– Да вроде все, – между делом отозвался Генка. – Неделю поживу спокойно, а потом обратно к вам подамся.

– А с вещами что? – Павел кивнул на рюкзак, из которого торчал рукав свитера.

– Бабка выгнала. – Генка нетерпеливо поглядывал на экран, ожидая, когда он выдаст нужную информацию.

– Так давай ко мне. Мать рада будет. А то она жалуется, что ей поговорить не с кем. Что там с аэропортом?

– Через два с половиной часа. – Генка с трудом оторвался от экрана.

– Ну, как? Сгоняем, а потом ко мне? – предложил Павел.

– А что у тебя в Махачкале? – Сидорову в принципе было все равно, куда податься.

– Лера уезжает, я не успел попрощаться. Генка кивнул.

О странном романе Быковского с Лерой Га-раевой из параллельного класса знали все. Он неожиданно для всех начался, активно осуждался обоими классами, но вопреки общественному мнению до сих пор держался. Хотя поговаривали, что среди «ашек» было много недовольных. «Бэшкам», как всегда, было плевать.

Всю дорогу до аэропорта и обратно Генка пребывал в странном оцепенении, словно все это происходило не с ним. Он мял в кармане баночку с таинственными таблетками и не мог придумать, что делать дальше. То, что появляться в десятом классе нельзя, было понятно.

Бодаться с завучем бесполезно. Поэтому оставалось только ждать. Первое время он пересидит у Быковского, а потом придумает, как вернуться в родной класс.

Две следующие недели Генка проведет на старинном кожаном диване в квартире Павла. С высокой этажерки на него будет с укоризной смотреть распростерший крылья фарфоровый орел. С другой стороны, с такой же этажерки, станет коситься тяжелорогий лось. А белоснежный попугай демонстративно отвернется, чтобы не видеть всего этого безобразия. Потому что чужак будет лазить по старинным массивным шкафам, доставать пыльные энциклопедии, листать бархатные альбомы с фотографиями, из которых начнут выпадать пожелтевшие снимки дам в удивительных одеждах и мужчин с длинными бородами. Копаться в грудах книг. И слушать бесконечные рассказы Пашкиной мамы, полной болезненной женщины, о прошлом.

За это время Генка подготовит программу одиннадцатого класса, будет подумывать после Нового года сдать экзамены и уйти учиться в университет. Но предновогодняя неделя спутает все его планы.

Глава восьмая Возвращение Сидорова

На 9-й «Б» стремительно надвигался Новый год. Впереди замаячила последняя неделя четверти, и класс сотрясло очередное сенсационное сообщение – Генка Сидоров, энциклопедист и всезнайка, провалил первый экзамен по алгебре.

– Ой, что было! – ахала сердобольная Анька Плотникова. – Он из учительской вышел весь красный. А за ним наш Червяков бежит и орет на всю школу, что стыдно не знать таких простых вещей. Что это в пятом классе проходят. И что нельзя доказывать теорему формулой, которую открыли через двести лет. А следом Алевтина идет и говорит, что с отсутствием базовых знаний ему не в десятый класс, а в шестой пора.

– Такими темпами он обратно в начальную школу загремит, – присвистнул Васильев, пристраивая свой тощий зад на парте. – Может, он еще и таблицу умножения забыл?

– Этого не может быть! – гудели девчонки. – Это он специально.

Событие действительно было невероятное. Генка за все девять лет ни разу не получил оценки ниже пятерки. У него просто не получалось ответить на другую отметку. Пару раз ему пытались поставить четыре за неординарные ответы. С тех пор Сидоров не высовывался и отвечал исключительно «по теме». Ему было неинтересно спорить и бунтовать против учителей. Школьная жизнь шла параллельно курсу его внутреннего мира, и две эти вселенные практически никогда не пересекались.

– Да валят они его целенаправленно, что тут думать-то? – протянула Курбаленко. – Правда, Пашенька?

Быковский задумчиво кивнул. Он сам не совсем понимал маневр Сидорова.

Еще две недели тому назад все только и делали, что бегали от школы до Генкиного дома, потрясая липовыми подписями.