Лекарство от любви – любовь

Взгляд Кристины потускнел на мгновение. Но почти сразу снова засветился искрами радости.

– Нет, все-таки… Надо же, ведь это ты! Столько лет не виделись… Я ведь думала, что и не увидимся больше. Варька, расскажи, как ты?

Варя улыбнулась немного грустно:

– Тебе подробно или в двух словах? Если подробно, то до утра придется рассказывать.

– До утра у нас еще время будет. Скажи сперва в двух словах.

– В двух словах – плохо.

– Плохо – это одно слово, между прочим.

– Тогда очень плохо.

– Что, совсем?

– Совсем-совсем.

– Да уж, – протянула Кристина. – Вот и поговорили. Мне ведь, подружка дорогая, тебе тоже больше сказать нечего. Все то же самое…

– Тогда давай не будем о плохом. Давай о хорошем. Расскажи, куда ты исчезла. Куда подевалась Кристина Курочкина?

– Не знаю такую, – почти серьезно ответила Кристина.

– А ты вспомни, – настаивала Варя. – Напряги память.

– Не получится. У меня амнезия. Обширная, полная. Беспросветная. Знаешь что, Варька. – Она покосилась на бутылку «Хенесси», стоящую в баре. – Нам просто нужно выпить за встречу. И тогда все пойдет как по маслу.

Не дожидаясь согласия, она быстро прошла к бару, достала две хрустальные рюмки и водрузила их на свой рабочий стол вместе с бутылкой.

– И никакой закуски? – поинтересовалась Варя, с подозрением глядя на подругу.

– Никакой, – подтвердила та. – Где это ты видела, чтобы лекарство закусывали?

– Даже так… И давно ты таким образом лечишься?

– Да не смотри так, Варька. Со мной все в полном порядке. И с тобой тоже все в полном порядке. А выпьем мы просто за встречу. Хлопнем по рюмочке и пожелаем друг другу чего-нибудь несбыточного… И даже поверим в то, что оно сбудется. Сбудется непременно…

Кристина уже разлила светло-коричневую жидкость. Варя поднесла рюмку к носу и скривила лицо:

– Фу! Гадость-то какая! Всю жизнь терпеть не могла коньяк.

– Да? В таком случае что же вы предпочитаете, дама? Виски? Мартини? Пиво?

Варя задумалась всерьез, а потом сдалась:

– Черт с тобой. Давай пить этот противный коньяк. За встречу.

Рюмки, столкнувшись, зазвенели.

– За встречу, – проговорила Кристина, и Варя заметила, что в глазах ее блеснули слезы.

– Эй, Курочкина, ты что, плачешь?

– Заплачешь тут с тобой, – сглотнув, ответила Кристина. – Свалилась как снег на голову. Курочкиной меня называешь. Сказала же – не знаю такую.

– Ладно, не злись. Просто у меня была такая подруга. Кристина Курочкина. Мы с ней вместе в университете учились. Ты на нее очень сильно похожа.

– Все на кого-то похожи. У каждого человека, между прочим, двойник есть.

– Наверное, – согласилась Варя. – Ладно, не буду больше я тебя Курочкиной называть.

– Ну вот и замечательно. А теперь давай пожелаем друг другу…

– Чего-нибудь несбыточного, – напомнила Варя. Теперь настала ее очередь сглатывать противный комок, подступивший к горлу.

«Странно все-таки устроен человек. Радоваться ведь надо, столько лет не виделись. А мы плачем, как две дуры», – подумала она, набрала побольше воздуха в легкие и выпалила, словно наперекор судьбе:

– Счастья тебе, Кристина. Любви…

– За счастье – спасибо, – серьезно ответила Кристина. – Счастье – дело наживное, рано или поздно сбудется. Хоть на день, хоть на час. И если даже не сбудется, все равно спасибо. А вот любовь… Этого добра мне, подружка, не надо. В качестве приложения к счастью я предпочла бы… ну, скажем, много денег. Богатство. Такое, чтобы можно было яхту купить. Скромненький домик на острове Тайби с видом на реку Саванио… Или особнячок на Канарских островах. А лучше – и то, и другое, и третье. И жить себе в этом особнячке припеваючи. Шум прибоя, экзотические растения… и все такое…

Варя неожиданно согласилась:

– Да, ты права. Яхта и особнячок на Канарских островах – это, несомненно, лучше, чем любовь. Подумаешь, любовь какая-то.

И опрокинула рюмку. Выпила весь коньяк до капли, а потом закашлялась так, что из глаз потекли слезы.

Кристина принялась бить ее по спине.

– Ничего, первый раз всегда так бывает.

– А ты была на Канарских островах? – почему-то спросила Варя, когда наконец смогла говорить.

– Нет, не была. В Париже довелось прожить пять лет, а вот с Канарскими островами как-то не сложилось.

– Так, значит… Значит, ты тогда, десять лет назад, в Париж сбежала? – внезапно догадалась Варя.

– Что значит – сбежала? Я никуда не сбежала, я просто замуж вышла за француза. И уехала с ним в Париж. Он там жил.

– Странно все это…

– Что странного в том, что француз живет в Париже? – Тонко выщипанные брови Кристины поползли вверх. – Ты полагаешь, если бы он жил на Крайнем Севере и пас оленей, это было бы не странно?

– Я не об этом. Я о том, что ты как-то странно вышла замуж. И уехала в Париж. И ничего никому не сказала. Где ты его нашла вообще, этого оленевода?

– Он не оленевод, – напомнила, почти обидевшись, Кристина. – Он, между прочим, дизайнером был. То есть, я хочу сказать, он дизайнером и остался, – поспешила добавить Кристина, заметив тревогу во взгляде подруги. – С ним вообще-то все в порядке.

– Понятно, – успокоилась Варя. – И все-таки, где ты откопала в нашей провинции французского дизайнера? Неужели они здесь водятся?