Лекарство от любви (СИ)

Кай знал, что это неверный образ — уже хотя бы потому, что скелеты, лишенные мышц, не могут двигаться — и все же воображение упорно рисовало ему костяки в ржавых доспехах, с ошметками гниющего мяса на костях и червями, копошащимися в пустых глазницах, медленно и бесцельно бродящие по полю. Возможно, даже с замогильными завываниями и скрежетом гнилых зубов, сливающимся со скрипом ржавых сочленений. Однако уже издали он увидел, что фигуры на поле выстроены правильными рядами по родам и видам войск — панцирные мечники с двуручными и полуторными мечами, латники со щитами и боевыми молотами, алебардщики с грозными рядами серповидных лезвий, воздетых высоко над шлемами, арбалетчики со станковыми арбалетами, не очень многочисленные на фоне прочих, но устрашающе выглядящие отряды рыцарской кавалерии на защищенных доспехами конях. Да, это был именно стиль Вольдемара, использовавшего почти исключительно тяжелое вооружение. Его кредо было — «лучше нанести один смертельный удар, чем сотню царапин» (его противник, занявший пост главнокомандующего войсками коалиции перед Пелльрондской битвой после гибели своего предшественника, придерживался противоположного подхода и отвечал на это, что «проще убить одного медведя, чем сотню жалящих ос» — и история вроде бы подтвердила его правоту, предопределив дальнейший упадок тяжелого вооружения в Империи, хотя, если бы не несколько военных случайностей вроде той же схватки на Морасте, кто знает, как бы оно могло обернуться). Но все эти тяжелые доспехи и оружие не были выкопаны вместе с костями их владельцев. Даже если предположить, что их хоронили, не забирая трофеев, за триста двадцать лет в земле от того древнего железа мало что могло остаться, а все эти клинки и латы отнюдь не выглядели ржавыми, гнутыми и пробитыми. Все они были извлечены и доставлены с каких-то имперских складов, где бережно сохранялись десятилетиями, а может, и столетиями — все еще значащиеся в уставах, хотя уже давно не используемые на практике.

Интересно, подумал Кай (всякая теоретическая мысль, отвлекавшая его от собственной усталости, растущей боли в мышцах, рвущего грудь дыхания и железистого привкуса во рту, была благом)., зачем зомби полные латные доспехи? Ведь им нужно защищать только голову и шею… ну и конечности, конечно, ибо потеря таковых сильно снижает боевые возможности… но вот туловище прикрывать особо ни к чему, это только лишний вес и трата металла. Все дело в том, что их нынешние начальники просто тупо следуют уставам, предпочитая ничего не менять? Вечный принцип Светлых — не мы придумали, не нам отменять, от добра добра не ищут, как бы хуже не вышло… Или… сами зомби не пойдут в бой, не получив привычного для себя вооружения? Они ведь слишком тупые, чтобы понять, что кирасы им больше не требуются… Какое, однако, трогательное единство в подходах у бывших непримиримых антагонистов, ныне слившихся до полной неразличимости…

Кай подбегал к мертвякам все ближе, и они по-прежнему выглядели скорее как участники исторического парада в честь очередного юбилея, чем как мертвяки. Конечно, полные доспехи, включая шлемы с опущенными забралами, весьма этому способствовали, да и света было уже слишком мало, чтобы различать детали. И все же на какой-то миг у Кая мелькнула мысль — да полно, действительно ли это зомби, а не обычные солдаты? Тут же, впрочем, понял, что это очень глупая мысль. Маги ведь прекрасно знают, что будет, если Изольда приблизится к любой армии, состоящей из живых (и взрослых) солдат. А затем он осознал и наглядное подтверждение сущности выстроенного на поле воинства: все эти закованные в броню фигуры стояли совершенно неподвижно. И от этой противоестественной безмолвной неподвижности неисчислимых тысяч человеческих (и лошадиных) фигур веяло даже большей жутью, чем от скелетов с червями в глазницах.

По крайней мере, думал Кай, они не наводят на меня арбалеты. Было бы ужасно обидно после всего быть продырявленным в последнюю минуту, даже не успев вступить в переговоры.

Пока что они вообще никак не реагировали на его приближение. Может быть, до сих пор не видят? Уже, конечно, довольно темно, но вряд ли до такой степени… хотя — что он знает о зрении зомби? Или устав, которому они до сих пор следуют, не рассматривал одиночку, в открытую бегущего навстречу, как угрозу для целой армии? Даже если у этого одиночки за плечами мешок, в котором может быть, например, труп умершего от чумы. Или хуже того — живой маг… Нет, Вольдемару все же должно было хватить подозрительности, чтобы не пренебрегать подобными угрозами.