Лекарство от любви (СИ)

— Ты и в самом деле думала, что я ради идеалов разума отдам мир во власть безумия? Что я, Кай Бенедикт, помогу строить диктатуру любви? Ты была нужна мне для того, чтобы уничтожить магов. Всех магов. Ибо пока они правят миром — не будет ни свободы, ни прогресса. Какими бы благими намерениями, лицемерными или даже истинными, они ни руководствовались. Качественная разница пролегает не между злым и добрым хозяином, и даже не между глупым и умным. А только между наличием хозяина и его отсутствием. Когда-то я думал, что их можно поставить на службу цивилизации, если отобрать у них власть, но я ошибался. Власть к ним, так или иначе, вернется, в той или иной форме — если они не захватят ее силой, то люди сами отдадут им ее, предпочтя зависимость от их могущества собственному развитию. На самом деле мне жаль, Изольда…

Она была уже мертва, и он знал это, но продолжал говорить, обращаясь к ней. Ему надо было произнести все это вслух:

— Я… уважал тебя. Может быть, больше, чем кого-либо, с кем мне доводилось плотно общаться. И я пытался тебя отговорить, но это было бесполезно. И я понимал, что это бесполезно. Ты должна была идти до конца по своей дороге. Ну а я, соответственно, по своей. Я не в восторге от человечества, далеко не в восторге. Но это не повод делать его еще хуже. Если люди когда-нибудь изменятся к лучшему, то только благодаря разуму и свободе, а никоим образом не благодаря любви, вере, моральным догмам или любой иной форме рабства, физического или ментального, принудительного или добровольного. Последнее — это вообще самое худшее, что только может быть. И лучше принудительно выгнать раба на свободу, чем оставить его в желанном рабстве — вот такой вот парадокс…

Кай посмотрел на тело, скорчившееся в грязи у его ног. Изольда лежала левым профилем кверху, словно оказывая ему последнюю любезность — хотя, конечно, это было лишь случайностью. И Кай подумал, что тоже должен оказать ей последнюю услугу.

— Покойся с миром, Изольда, — сказал он. — Никто и никогда не поднимет тебя, как ты и хотела. Я позабочусь об этом.

Он подошел к груде доспехов, еще недавно бывшей черным всадником, и поднял тяжелый боевой молот. Единственная гарантия — полностью уничтожить череп…

Нанося удары, он отвернулся. Но не мог не слышать влажного хруста и мерзкого чавканья. Один из лучших мозгов Империи, уничтоженный человеком, превыше всего ценящим разум…

Затем, так и не решившись взглянуть на результат своих усилий, он поднялся, бросил молот и побрел вперед мимо догорающего шатра, оставив труп за спиной.

Ничего еще не кончилось, разумеется. Любовь никуда не делась из мира, и нельзя даже сказать, что Изольде удалось основательно дискредитировать ее культ. Лицемеры, прикрывающие похоть высокими словами, и недоумки, наслушавшиеся романтических сказок, просто объявят колдовскую любовь к Чернявой Ведьме «ненастоящей» и «противоестественной», противопоставляя ее своей собственной. И новые маги тоже будут рождаться. Если только не будет создана новая служба, убивающая теперь уже не только Темных, а любых младенцев с магическими способностями — решение, не выглядящее хорошим ни с какой стороны, включая надежность. Вот разве что… успехи медицины сведут на нет материнскую смертность? Но когда еще удастся добиться такого прогресса… Впрочем, говорят, голод — лучший кулинар, а нужда — лучший учитель. Людям, оставшимся без магического попечения, в ближайшие годы придется учиться очень активно. Все те проблемы, от которых их прежде защищали маги, обрушатся на них в полный рост. Болезни, неурожаи, стихийные бедствия, преступность, куда более серьезная, чем та, до которой у магов не доходили руки… и очень многие, конечно, взвоют и проклянут перемены. Но застойная система принудительно зафиксированного равновесия в любом случае затрещит по швам и рухнет. Это произошло бы в любом случае, а уж тем более — после тех страшных потрясений и разрушений, которые устроили огромной части территории и населения Империи как раз те, кто стремился систему сохранить.