Лекарство от любви (СИ)

— Мои люди насчитали сорок, Госпожа. Обследование развалин еще продолжается, но вряд ли…

Ну да, подумал Кай, численность пехотного взвода. Или школьного класса… Больше и не имело смысла. Ведь эти мальчишки должны были сидеть в засаде несколько дней, дожидаясь, пока подтянется Армия Любви, и с ними нельзя было оставить ни одного взрослого офицера. Чудо, что удалось сохранить дисциплину хотя бы при такой численности. Будь их больше, они бы разбежались, передрались друг с другом, все, что угодно. А задача их была вовсе не в том, чтобы дать бой двухтысячной армии. Им нужно было поразить одну-единственную цель. И вероятность, что из сорока юных арбалетчиков — наверняка лучших среди всех, кто проходил ускоренную тренировку в последние недели — это удастся хотя бы одному, была чрезвычайно велика. Если только…

— Кто-нибудь выжил? — спросила Изольда.

— Мы следовали вашему приказу, Госпожа. Никто из них не пытался сдаться, они стреляли в нас, уже когда мы ворвались в город и взяли их в клещи…

Да, подумал Кай, из детей получаются самые непреклонные фанатики — достаточно лишь должным образом накачать их пропагандой.

— Я не просила вас оправдываться, капитан. Я задала вам вопрос.

— Шестеро тяжелораненых. Скорее всего, не выживут. Если только… — он просительно посмотрел на Изольду. Однако она сказала не то, что он надеялся услышать:

— Распорядитесь прекратить их мучения.

— Да, Госпожа, — печально ответил капитан.

Кай знал, что ее целительские способности далеки от всемогущества. Это тоже не ее врожденная магия. Вылечить легкую рану или простуду — да, но спасти умирающего Изольда, скорее всего, не могла. К тому же эти дети, даже исцеленные, все равно остались бы ее врагами, которых некуда девать в этой мертвой местности и с которыми некому возиться — а если на кого и тратить силы, то в первую очередь на своих. О чем Изольда тут же напомнила:

— Наши потери?

— Четверо убитых, семь раненых, из них три тяжелых.

— Хорошо. Я посмотрю, насколько им можно помочь. Нашли какие-нибудь запасы еды?

— Не очень много, им бы хватило еще дня на два-три, а нам — ну, сами понимаете.

— А транспортные средства? Лошади, мулы, ослы?

— Нет, ничего такого. И ничего с колесами.

«Им было бы не так-то просто удрать отсюда», — подумал Кай.

Расспросить Изольду без свидетелей он смог лишь вечером, будучи приглашенным в ее палатку. «Война войной, а ужин по расписанию». Помимо неизменной жесткой конины последних дней, на ужин в этот раз были поданы и трофейные сладости. Сладости составляли чуть ли не половину всего провианта арбалетчиков — дети есть дети.

— Ты ведь знала обо всем заранее, — произнес Кай без предисловий.

— Да. На сей раз мой агент сумел предупредить меня. Я допускала, что это может быть вброшенная дезинформация, но, как видишь…

— Почему мы просто не обошли этот город стороной?

— Это большой крюк. На севере болота, а к югу до сих пор горят торфяники. Место для засады было выбрано идеально, мы обязательно должны были тут пройти. И если бы мы этого все же не сделали, это подставило бы моего агента.

— Да, свой маг в Светлом Совете, конечно, ценнее, чем жизни сорока детей, не говоря уж о четырех наших солдатах.

— Вот уж не думала, что ты опустишься до типичной моральной демагогии Светлых, — презрительно фыркнула Изольда.

— А кто тебе сказал, что это упрек? — удивился Кай. — Я просто констатирую.

— Кстати, шестерых. Но это все равно хороший счет.

— Что?

— Двое раненых умерли. Остальные завтра смогут продолжать путь на своих ногах.

— Значит, одного тяжелого ты все-таки поставила на ноги.

— Да. Перелив в него силы двух других.

— Хмм… Ну да, конечно. Это тоже было оправдано. Но все-таки, почему, зная о засаде, ты повела нас в ловушку, никого не предупредив? Даже меня…

— Во-первых, я уже сказала — я не была уверена, что это правда, и не хотела никого заставлять дергаться раньше времени. В том числе и тебя.

— Ну знаешь ли, я бы все-таки предпочел знать заранее!

— Не сомневаюсь. Но ждать, когда по тебе начнут стрелять, не подавая виду — это довольно непросто. И даже если бы я сказала только тебе, по твоему поведению и другие могли бы заподозрить, что что-то неладно. А все должно было быть естественно…

— Почему? Только чтобы не выдать — птицам, я так понимаю? — твоего агента?

— Еще и потому, что у многих людей имеются рефлекторные предубеждения против убийства детей. Даже когда эти дети стреляют в них из арбалетов. Если бы мои солдаты заранее знали, кто им противостоит… они бы, конечно, все равно справились с задачей, но наши потери в итоге были бы выше, а не ниже.

— Но, я так понимаю, стрелы в нас летели все-таки не очень естественно? Иначе это было бы чистое самоубийство.