Лекарство от скуки (СИ)

— Бросил! Дальше что?! — Выгнулся, нависая, но не прикасался. Оба сейчас понимали, что прикосновение пусковым механизмом станет. Для меня — к ошибке, а для него… — Ну?! — Прикрикнул, подначивая. — Не молчи, а?! Уйти прикажи! — Зло рыкнул. — Или хочешь, чтобы остался? — Не веря собственным словам, предположениям, отрицательно головой покачал, вымученно улыбаясь.

— Я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. — Деликатно ушла от ответа я, а Татарин на любую деликатность наплевал. Напролом шёл, готовый топтать любые сложности.

— Уже хорошо! Лучше не придумаешь! — Вызверился, кулаки сжимая. — Хотя нет, может быть лучше, может, но ведь уступать ты не хочешь… — Обвинил, а я себя на мысли поймала, что от его голоса, как от мощнейшего афродизиака вздрагиваю, что на словах сосредоточиться не могу и всё к происходящему внутри прислушиваюсь, странным томлением наслаждаясь.

— Ты мне не нужен… — Пробормотала, вот только не ему, а самой себе это лишний раз напомнила, а Татарин отступил, руку в сторону спальни протянул, презрительно скривил губы.

— Ну, так, иди тогда… — Зубами скрипнул, через себя переступая. — Утром меня здесь не будет. — Тихо пообещал, когда уже в дверях стояла. И я закрыла дверь. Я всё сделала правильно.

«Всё правильно» — ещё сотню раз повторила. Так странно… точно как Громов мне сказал совсем недавно, а я ведь ему так и не поверила. Татарин мне тоже не верил. У него было своё «правильно», которое в корне расходилось с тем, что задумала я. Сказала, дверью хлопнула, а в душе буря не улеглась, наоборот даже, набирала обороты, обещая совсем скоро захлестнуть изнутри и своими же словами подавиться. Не было в моём поведении ничего правильного.

Хотела его, как безумная, но показать боялась. Всё внутри переживала, цепями сковывала, закрывала глубоко, наглухо, чтобы чувство это задохнулось! А буря всё завывала, отключиться не давая. Заставляла маяться, из угла в угол ходить, в поиске успокоения. Физиология свою песню пела, будто выворачивая наизнанку ноющий низ живота, а перед глазами картинки как яркие вспышки, и всё с ним, с глазами этими тёмными, с улыбкой надменной. Снова и снова. По кругу. Отдышаться не позволяя. Изматывая. Чтобы сопротивляться перестала. Меня ломало и крутило, подмывая из комнаты выскочить. Захотелось курить, как только его с сигаретой в зубах вспомнила. И отвратительный запах дыма сразу сладким нектаром казаться начал. В голове каша. Одна лишь мысль пульсирует: «хочу». Так сильно, что себя потерять готова ради этого простого желания.

Глава 10

Напряжёнными пальцами вцепилась в подоконник, очередной спазм желания внутри переживая, когда дверь открылась. Татарин вошёл и посмотрел на меня прямо, не таясь, угрызениями совести не мучаясь. Взгляд сумасшедший, тело напряжённое, движения решительные, мягкости в них не осталось.

— Не спишь… — Отметил ровно. — Так странно… Ты здесь, а я там… — Хрипло проговорил. — Противоестественно! — Скривился, горько усмехаясь.

Я всем корпусом к нему повернулась, испугавшись. Себя, разумеется. Того, что отказаться уже не смогу. А Татарин по-своему этот страх понял, рыкнул, кулаком по стене, что сбоку, ударяя.

— К чёрту самолюбие! Молчи, не говори ничего! — Дверь за собой закрыл, уединения добиваясь, и вперёд прошёл, в двух шагах от меня замер. — Я хочу тебя. Сейчас. Вчера, неделю, месяц назад… Всегда хочу! И я получаю то, что хочу. Не можешь предложить большего — давай остановимся на этом варианте.

— Всё стерпишь, всё выдержишь? — Понимающе кивнула я, а Татарин с готовностью и каким-то неестественным весельем согласился.

— Всё!

Зубы сцепил, ко мне вплотную приблизившись. За лицо обеими ладонями удерживая, то ли придушить хотел, то ли внушить что-то, аж колотился весь от напряжения, от тока, что по нервам бил. Навис, как дикая кошка выгнувшись. В глаза смотрел, а сам с желанием уничтожить боролся. За то, что держу крепко, быть может… За то, что волю отобрала и зависеть от себя заставила. И пока я недвижимо стояла, покорным и тихим казался, а как до рук его своими ладонями дотронулась, на самообладание плюнул и всем весом навалился, в стену, что за спиной моей, вжал. Целовал безумно. Дикий. Голодный. Пальцами до боли в кожу впивался. Мало! Ему всего мало! Тела недостаточно, душу в кулак зажать хотел! Границы стереть и стать единым целым. Что потом — неважно. Плевать, что без него, как без кожи останусь, но сейчас владеть единолично хотел.