Лекарство от скуки (СИ)

Голову, лицо вверх выворачивал, заставляя на цыпочки встать. Стонал в голос, желаемого добиваясь, удовлетворённо шипел, ответ, отдачу ощущая. Прижимался всем телом, чтобы было больше тока, чтобы от него одного зависела, им дышала. И владел. Даже в поцелуе брал, имел, и малейшего сопротивления не допуская. Сильный. Защитить и уничтожить одновременно способный. Окружил, окутал, сужая реальность до кольца своих рук. И всё равно мало, хотел большего! Чтобы даже дышала по его разрешению, чтобы чувствовала, только когда он рядом. Лицо кончиками пальцев удерживая, большими на сонные артерии нажимал, сознание на грани удерживая. И мне нравилось. Впервые нравилась эта грубость, зависимость эта, уничтожающая личность. Не было личности. Только не сейчас. Сама от неё отказалась и взлетала в этой эйфории подчинения. А когда он отстраниться попытался, с воплем голодного зверя обратно к себе прижала, одобрительного смешка добиваясь.

— Раздеть тебя хочу.

Улыбнулся он, теперь уже не целуя, а лишь с губами поигрывая, языком их дразня. Пальцами бретельки ночной сорочки по плечам сдвинул, а я поддалась, но уже чувствовала, как волшебство уходит. То ли не понимала, то ли не хотела понимать, что происходит, но не противилась. И подсказывать не спешила. Мозг давно отключился. Сама тонкую ткань по бёдрам вниз спустила и её переступила, когда у ног оказалась.

— Смотри! — Рассмеялась, рвущуюся наружу истерику удерживая. Кружилась перед ним, ухватить, прижать к себе не позволяя. — Смотри… — Себя демонстрировала, а он злился, он хотел быть ближе.

— Насмотрелся, хватит! Трогать хочу! — Строго проговорил, а я поддалась. Пусть что хочет делает! Ему сегодня всё позволено.

Глаза закрыла, поддаваясь, подставляясь под беспорядочные поцелуи, под прикосновения жадные. Пьяно смеялась, теперь удовольствие только изображая… Дразнила, водила пальчиками по мощному телу, по гладкой коже, по горячей. А внутри даже не камень — булыжник душу на дно тянет, чтобы никому не досталась. Татарин почувствовал, но внимания не обратил. Замер на мгновение, в глаза всматриваясь, а я не позволила себя читать. К кровати подтолкнула, на лопатки уложила, устроилась сверху. Тоже целовала. И шею, и плечи, и грудь. Живот его целовала, чувствуя, как внутри тысячи иголочек о собственной боли напоминают. Ремень на джинсах расстегнула, а он их ниже, вместе с бельём стянул. Кожа, волосы всё ещё влажные — только после душа. Он с желанием справиться пытался, но не смог. Приятно… Не сопротивлялась, когда под себя подмял и сверху навалился. С распутной улыбкой на губах поддалась, когда на живот перевернул и бёдра подтянул кверху, чтобы сзади взять. Такие, как он, любят брать сзади. Отдышалась, пытаясь расслабиться, а он шепчет что-то, шею сзади покусывая. Пальцами одной руки сжал её, фиксируя, членом по промежности провёл, влагу размазывая, и аккуратно толкнулся. Не вошёл даже, а замер, прислушиваясь. Я зажмурилась. Ничего не чувствовала, кроме пульсации в висках, оттого и поняла не сразу, что просто остановился. Татарин дрожащими пальцами по моему позвоночнику провёл. Неторопливо, будто время отсчитывая, размял ягодицы, к спине грудью прижался, утыкаясь носом в мой затылок, и толкнулся снова. Теперь я прислушивалась, теперь я поняла, что расслабиться не получилось, тело как каменное и ему так не нравится. Обернулась, чтобы глаза его увидеть и взглядом уверенности придать, а он, на мой призыв наплевав, отрицательно головой покачал.

— Так не получится. — Прошептал, безумно улыбаясь.

На спину меня перевернул. Теперь не наваливался, а удерживал свой вес на руках. Прикасался осторожно, нежно, будто сначала всё начиная. До кулона, что на длинной тонкой цепочке висел, дотронулся, чтобы снять, а я не позволила.

— Не трогай. — Прошептала и он к украшению присмотрелся.

Тот самый камень, что украла когда-то. Он согревал, он выжить помогал, когда сама не справлялась. Воспоминания сильнее боли. Они сильнее ненависти. Только они и удерживали на грани, когда в пропасть сорваться от обиды и унижения хотелось. Сейчас Татарин на кулон смотрел, а затем прямо в глаза, и криво усмехался.

— Что это?

— Просто не трогай. — Процедила и он терпеливо глаза прикрыл.

— Сейчас будет, как ты скажешь, а потом обещай, что всё объяснишь. — Проговорил и поцеловал, от любых преград отказываясь.

Гладил кожу, грудь сминал мягко, покручивал горошины сосков, острое возбуждение вызывая. Забыться у меня всё же получилось. Я глаза прикрыла, глубже вздохнула, его к себе за шею притягивая, развела ноги шире, будто приглашая. Олег член подвёл, но снова не вошёл, внутреннее сопротивление чувствуя.