Лекарство от скуки (СИ)

Песни со сцены звучали громче, тосты пошли чаще, пьяный смех слышался отовсюду. Поздравления, улыбки, пожелания. Пошлые намёки, двусмысленные фразы… коллектив пошёл вразнос. Громов только того и ждал. Уловив эти изменения, таиться он перестал. Запустил пальцы в мои волосы, затылок сминая, подчиняя своей воле. Шептал что-то пошлое, неразборчивое. Языком ушную раковину обводил, будто трахнуть её собирался. И давил, давил, давил!.. Наваливаясь, наседая. Мог бы — тут же трахнул бы. Хотел меня. А когда больно запястье сжал, намереваясь из-за стола вывести, появился Татарин. Появился и будто время остановилось. Будто он один этим временем правил и был выше законов физики, выше законов природы. Рассекал пространство резкими движениями и уничтожал взглядом ненавистное окружение.

Он быстро шёл через обеденный зал в чём был. В куртке уличной, в широких штанах цвета хаки, с наброшенным на голову капюшоном толстовки. Высокие военного типа ботинки вытягивали рост и мальчишка казался просто огромным. Опасным и диким. Сейчас его образ как-то особенно ярко кричал о довольно молодом возрасте, о бьющей по мозгам бесшабашности. Он вызов всем собравшимся здесь клеркам своим внешним видом бросал. К нашему столику подошёл, с кем-то из знакомых перекликнулся. Куртку на ближайшую к себе спинку стула накинул и между молоденькими девчонками из юридического отдела устроился. Уверенно кивнул, когда они бросились его тарелку закусками и салатами наполнять.

Худой, измученный, злой. Нелегко далась ему последняя неделя. И мне одного взгляда хватило, чтобы обо всём забыть. Одного! Голодного! Взгляда! Тело отреагировало мгновенно. Сердце забилось в сладостной эйфории, внизу живота горячо стало, пульсация наметилась и со временем только усиливалась, я каждой клеточкой чувствовала возбуждение, что подкатывало волнами, меня на них подбрасывая. И влага между ног. Много. Ощутимая. Характерное покалывание внутри, её появление предупреждающее. Попытка сдержать стон показалась испытанием. И он видел всё, понимал, чувствовал. В глазах, будто молнии, сверкала злость. Потому что чужое прикосновение ко мне отметил, и чужое внимание, точно грязь, к телу прилипшая, о себе в голос кричало.

Громов продолжал удерживать меня за запястье, выдернуть из-за стола пытаясь, а Татарин стопку водки в себя опрокинул, салат со скоростью бродячего пса поглощал. Перетерпев горечь во рту, салфеткой губы обтёр, снова стопку наполнил и вверх поднял.

— С наступающим, Михаил Андреевич! — Окликнул и Громов опомнился, меня отпустил, на призыв ответил вялой полуулыбкой.

Вслед за Татариным и остальные участники сабантуя вспомнили о присутствии шефа, и пришлось снова за стол присесть, на закуски внимание обратить. Громов вилку между пальцами перекатывал, а Татарин меня взглядом, точно лезвием полосовал, внушая, что это была очередная оплеуха, которая должна была меня образумить.

Телефонный звонок заставил Громова болезненно поморщиться. Жена звонила, как я поняла. Очередной тост игнорируя, он из-за стола встал и в сторону холла направился. Татарин продолжал вилкой обороты наяривать, словно кусками мясо глотал, не тратя время на его пережёвывание. Так и не тронутую стопку отставил в сторону и проталкивал еду простой водой. На меня не смотрел практически, головой в такт девичьим разговорам кивал, что теперь наперебой звенели вокруг него. Именно ревность заставила меня нервно усмехнуться, кривя губы, отвернуться, а потом и вовсе решиться на побег. Я встала, желая остаться незамеченной, сумочку со стола сняла.

— Уже уходите, Наталья Викторовна? — Жёстко прозвучал голос Татарина и я на месте развернулась, будто удостовериться желая, что именно он этот вопрос задал. Опомнилась, обворожительно улыбнулась.

— Приятного вечера и счастливого Нового года. — Кивнула, прощаясь, а он с места подскочил, куртку со стула рванул, тут же её на плечи накидывая.

— Я провожу. — Заявил, меня опережая.

Не собирался даже вежливые отказы слушать. Я всё ещё у столика стояла, а он на выходе в холл, вопросительно на меня глядя, в том же вопросе изгибая брови.

Помог одеться, дверь придержал, вперёд пропуская.

— Спасибо, что проводил, Олег. — Вздохнула я, глядя на свою заснеженную машину. — Возвращайся к остальным. — То ли посоветовала, то ли попросила, как-то и сама не осознавала до конца, а Татарин заинтересованно выгнул брови, губы надул.

— Наталья Викторовна, а вы, как я погляжу, и имя моё помните. — Потянул с паршивой интонацией.

— Я не знаю, что мне с тобой делать, Олег. Тот самый случай, при котором говорят: «И хочется, и колется».

— Да? А я другую тему слышал: «И рыбку съесть, и на х*й сесть»! — Хмыкнул он, с претензией на меня поглядывая. Я согласно кивнула, глядя вдаль.

— Тоже неплохо звучит… — Проронила, а он, на светские беседы наплевав, резко на себя дёрнул.

— Я хочу тебя. Соскучился. Подыхаю. А ты даже не посмотришь в мою сторону?

— Ты загоняешь меня в угол, Олег, не оставляешь выбора. Настолько агрессивно иногда действуешь, что я тебя боюсь.