Лекарство от уныния

Он привык всякое дело ради Господа выполнять самым наилучшим образом, и на заводе, не пытаясь сделать какую-то карьеру, тем не менее быстро стал ударником. Рабочие в цехе его уважали и выбрали своим бригадиром.

Об этом я и сказал своим обвинителям. Мне заявили, что проверят информацию и в случае её неподтверждения последствия для меня будут самые печальные. Видимо, информация подтвердилась быстро, потому что больше меня по этому делу не привлекали, а наоборот, назначили с 10 августа 1934 года директором Полозовской семилетней школы. Так, в двадцать один год я стал директором школы.

Новая работа и новые чувства

Родители гордились мной. Моя милая мама плакала и повторяла сквозь слёзы: «Иванушка мой, сыночек, вот ты у меня какой вырос-то!» Но я её радости не разделял. Понимал, что это дело было очень ответственным, и переживал, что не справлюсь. Правда, вслух этого не говорил. Маме виду не показывал, делал вид, что я уверен в себе и хорошо знаю будущую работу. Не хотел её расстраивать.

В моём новом коллективе было двадцать человек. Почти все они были старше меня, и это добавляло трудностей. Трудность была и в том, что произошло слияние двух школ. По приказу министерства с этого учебного года школы колхозной молодёжи (ШКМ) объединяли с начальными школами, преобразовывая их в семилетние. Так что в один день я принял сразу две школы. Нетрудно было пересчитать парты, стулья, столы. Но больше никакого оборудования не было. Также наступала осень, а не было подвезено топливо ни школе, ни учителям. А директор должен заботиться не только об учебном процессе, но и о жизни всей школы и её коллектива.

В школе были две коровы, лошадь, огородик и небольшой посев овса. Это означало, что у детей и учителей будет по кружке молока в день и, возможно, какие-то овощи с огорода. Но коровам и лошади нужен был корм, огородом тоже нужно было заниматься. Нужно было решить проблему с топливом. Создать новый коллектив. Организовать учебный процесс. В общем, работы впереди было много.

Особенно трудными оказались первые дни. Коллектив встретил меня недоверчиво, учителям казалось, что я слишком молод для руководителя. Но постепенно они приняли меня, и уже через пару недель о моей молодости никто не вспоминал, относились с уважением. Может, помогло то, что я всегда был серьёзным. Полагаю, что особой моей заслуги в этом никакой и не было. Это была заслуга моих родителей, которым, с Божией помощью, удалось воспитать во всех своих детях трудолюбие, ответственность. У меня всегда были чёткие нравственные ориентиры. Думаю, они были основаны на глубокой вере в Бога, хотя никогда в нашей семье эта вера не выставлялась, а, наоборот, хранилась в глубине души.

Здесь, в этой школе, я встретил ту самую, единственную, которую я так долго ждал. Помню, как ещё пареньком лет шестнадцати говорил с отцом о любви. И папа сказал: «Сынок, не так важно, какой будет твоя избранница: тоненькая или кровь с молоком, высокая или маленькая. Главное – настроение. Понимаешь?» Я не совсем понимал. Как это настроение? А если у неё с утра одно настроение, а к обеду другое? «Ну как ты не понимаешь?!» – переживал отец: Это я, косноязычный, не могу тебе объяснить правильно, как чувствую. Неграмотный я потому что. Слов-то не могу найти! Ну вот, настроение… Вот посмотри на маму – посмотришь, и приятно, и на душе-то так хорошо!»

И я, кажется, понял. На самом деле, от мамы исходило такое обаяние, тихий свет женственности, доброты, мягкой ласки, что этого нельзя было не почувствовать. Отец говорил правду. Мужская душа – она погрубее будет, пожёстче, и ей так нужно вот это тепло, мягкость, нежность. У мамы это всё было, и в её присутствии хотелось делать что-то хорошее, как-то порадовать её, чтобы эти лучистые добрые глаза посмотрели на тебя с лаской. Вот это я и почувствовал, когда увидел свою будущую жену. Я сразу понял, что это она.

Она была совсем ещё юная, тоненькая, но глаза её лучились той же нежной лаской, от неё исходило такое же женственное обаяние, как от моей мамы. Звали её Галина Вячеславовна, и была она начинающим учителем математики в нашей школе. Несмотря на молодость, она отлично проводила уроки, у неё всегда была хорошая дисциплина на уроках, ребятишки её любили и тянулись к ней. Она была моей ровесницей, ей был только двадцать один год, но пережила она уже очень много скорбей. Её папа был священником, и семью преследовали. Гале, её брату и сестре не давали учиться и работать.