Лёхин с Шишиком на плече (СИ)

— Я-то что? Не в моей власти отпускать — не отпускать Шишика, — наконец заговорил Вавила, тихонько постукивая ботинками по железному листу поверх батареи. — Я ведь догадывался — хозяин жив, потому как Шишик из дома не уходил. Только не знал, как его найти, а следа-то нигде не было. Мы, домовые, коли хозяин пропал, друг дружке весточку передаем — бывает, и отыщем. А здесь… Весь город о пропаже знает — и ничего. Теперь-то понятно. Коли он застрял между мирами — какой уж тут след… Так вот. Шишик-то с вами не то что пойдет — побежит. Однако закавыка туточки, Алексей Григорьич. Можешь ли ты от души поклясться, что Шишик живой останется, если что?

Теперь задумался Лехин. Но долго думать не стал.

— Какой смысл в моей клятве, если Шишик все равно со мной пойдет? Какие клятвы, если я сам не знаю, вернусь ли из того подвала?

— По крайней мере — честно, — вздохнул Вавила. — Жалко Шишика.

— А города не жалко?! — ощетинился Лехин, но домовой замахал на него суховатыми ручонками.

— Уймись, Алексей Григорьич! Я ведь по-своему, по-стариковски, пожалел. Так — мысли вслух (Лехин хмыкнул). Понимаю, о чем подумал ты. Мол, отпеваю заранее. Да ведь мало ли что в сердцах вырвется. А пожалеть-то? Кто его еще пожалеет? Сколько лет душа в душу вместе…

Шишики мячиками проскакали вниз по лестнице, и Лехин присел, чтобы им было легче прыгнуть на плечи. И особую примету соболевского Шишика успел разглядеть: над выпученными глазищами — не то ресницы густущие, не то брови насупленные. Лехина "помпошка" прыгнула на привычное правое плечо, профессорская — напротив.

Прежде чем пуститься в путь, Лехин объявил им, что различать их будет по именам: Профи — от профессора, Ник — от собственной фамилии. Шишики в ответ вежливо похихикали.

Вавила проводил их до подъездного крылечка.

Оглянувшись на дом, Лехин увидел: что-то белое трепещет.

В памяти копался недолго. Небось, домовой из кармана сюртучка платочек вынул помахать на прощанье.

… Тихую темную дорогу пересекли быстро и — остановились.

Привокзальный сквер славился широкой дорогой, разделявшей его пополам, а саму дорогу делил пополам длинный бассейн с узкими клумбами по краям. А от дороги тянулись аллейки, короткие, но особенно приятные летом, в жару. Конечно, вдоль широкой дороги много было скамеек, но в аллейках сидеть на скамейках было интереснее.

А Лехин как раз вышел к скверу и стоял у начала "скверной" дороги. И такая тяжесть вдруг навалилась, что он, почти не раздумывая, зашагал в боковую аллею. Тут нашел он ожидаемую скамью и, понадеявшись, что милицейский патруль не полезет во тьму липовых и сиреневых дебрей, лег и уснул.

Оба Шишика недоуменно столпились на правом плече Лехина, попробовали подсмотреть его сны. Не получилось. Человек провалился в такой глубокий сон, что не стоило даже пытаться разобрать что-либо из смутных теней, мелькающих в этой пропасти.

Некоторое время Шишики таращились друг на друга, а потом принялись играть на Лехине. В "кошки-помпошки". Играли в догонялки долго, пока в очередной раз Ник не вкатился на плечо хозяина и не заметил клад. Пискнув, он понесся вперед по вытянутой руке Лехина, Профи — за ним. Почти одновременно оба свалились в урну "Чистый город", где с восторгом принялись за обыск.

Один раз Ник обеспокоенно выскочил на край урны, но, приглядевшись, приветливо присвистнул — этого свиста человеческое ухо не расслышало бы — и вновь юркнул к Профи.

Сейчас шелест звучал гораздо отчетливее, чем раньше его слышал Лехин. Шелест приближался к скамье кругами, невидимки крались неумело…

Постепенно шорох затих, а из куста сирени высунулась собачья башка. Затем пес вылез полностью, за ним — еще один. Оба — те самые "доберманы", которых Лехин видел на рынке и которые показывали ему невидимую стену.

Первый подошел к человеку, осторожно обнюхал лицо и лег под скамейкой. Второй последовал его примеру.

Если б кто бродил вокруг скамьи по стриженым кустам, обнаружил бы здесь целую свору.

Псы молча укладывались спать, сторожа своего недавнего спасителя. Они бы это сделали и раньше, просто не знали, что и как делать. Но сейчас человек в личном пространстве нес определенную информацию, которую псы легко считывали и следовали своеобразной инструкции. Елисей мог быть доволен: маленькое вмешательство в личное пространство хозяина дало великолепный результат — сильных и благодарных телохранителей.

А Шишики наткнулись на скомканные чертежи какого-то агрегата и с упоением плавали в них. Ничего, что бумага мятая, главное — можно растечься по всем линиям и испытать настоящее блаженство, подобное тому, что испытывает кошка, поедая сметану. Блаженство "помпошки" испытали еще и оттого, что Ник сообщил Профи о наличии в доме хозяина большого атласа автомобильных дорог. А еще — школьного географического. А Шишики всегда радуются факту, который есть, и не думают об ожидающей возможности. Возможность — она неинтересна, ведь никто точно не скажет, сбудется она или нет.

43.

Проснулся Лехин оттого, что его собственное бедро начало коротко подвывать, нудно и даже с определенной претензией.