Лёхин с Шишиком на плече (СИ)

Теплым воздухом дунуло в правое ухо. Шишик. Не улыбается — косматый шарик с глазами. Серьезный-серьезный. А чтобы Лехин понял, чуть приоткрыл пасть и выразительно вздохнул в ухо. Лехин все равно не понял, хотя смутно заподозрил, что "помпошка" среагировала на его последнюю мысль. Вслед подозрению Лехин легкомысленно задался вопросом: "А как Шишики относятся к хозяйкам и знают ли их настоящие имена?" и тут же забыл о нем.

Мост остался позади, и тут только Лехин вспомнил о таинственных преследователях. Куда они делись? Кустов не было — поэтому не шелестели? Или не такие уж они невидимки и без прикрытия все-таки не могут?

Накаркал. Едва начались рябиново-боярышниковые заросли справа, топоток возобновился. Топоток целой армии. Остановился Лехин — замерли кусты.

— Нет, я так не могу, — прошептал Лехин и, старательно припоминая все детали перехода на другое зрение, позволяющее видеть призраков и домовых, "просверлил" глазами ближайшие кусты. Пусто. Может, поднапрячься? Лехин вытаращился на кусты не хуже Шишика. А потом неожиданно, вместо того чтобы выискивать преследователей, представил себя со стороны: пялится как баран на новые ворота и таким же бараном себя чувствует… Никогда не думал, что так трудно будет остановить смех, нервно рвущийся из груди и больше похожий на рвоту, чем на жизнерадостные звуки, смехом и называемые.

И, забыв перенастроить зрение на обычный лад, зрение, ко всему прочему обостренно-проникающее, он развернулся идти дальше — и врос в землю.

Впереди, над дорогой, возвышался мост. Идти под ним Лехину минуты через три. Движение на мосту достаточно оживленное. Уютно-желтые автомобильные огни шмыгали туда-сюда, и белый свет дорожных фонарей не казался таким уж холодным. Аквариум с шустрыми рыбками. А выше фонарей — легкая светлая дамка, а выше нее черное небо с острыми звездами.

Звезды постепенно тушевались и исчезали в дымчатой линии над фонарями. За мостом, совсем близко к нему, вздымалась бесформенная черная масса. Она вздымалась округло: полукруг за мостом вырастал полукружьями над насыпями, на которых держался мост.

Восход черного солнца.

От боков "солнца" плеснуло тьмой, как взрывом. Черное нечто легчайшим пухом вспорхнуло с земли, уже не солнце — размазанная клякса. И внезапно клякса жестко и резко обрела до боли знакомый по разным киношкам силуэт — силуэт парящего дракона: узкая голова на расширяющейся к телу шее, грузное тело — и строгая графика распахнутых крыльев, почти списанная с крыльев летучей мыши.

Дракон медленными кругами поднимался в темное небо, и закоченевший от напряжения Лехин неожиданно забыл о страхе, обуянный огромным желанием тоже взлететь. Он смотрел в небо, на величественные махи громадных крыльев, слушал сильную звенящую музыку необыкновенного ритма — ритма взлетающего необыкновенного зверя.

И не замечал, как собственное тело неторопливо и решительно прогнулось в позвоночнике, как руки неспешно взмывают, подражая распахнутым крыльям дракона.

Очнулся и даже немного испугался, когда черное, уже смазанное пятно растворилось среди звезд, когда не почувствовал своего тела, растаявшего в воздухе. Испугался — и все ощущения вернулись. Вот он, Лехин, разгоряченный ходьбой. Уставший, невыспавшийся. А ведь только что — летал. Пусть по впечатлению, но это было так здорово! Не чувствовать опоры под ногами, превратиться в чистое стремление вверх… Хорошо… Кстати, почему уставший и невыспавшийся? Как бы не так! Тело и правда разгоряченное, а ноги-то уже не тяжеленные, так, чтобы с трудом от земли отдирать… Ничего себе!..

— Ничего себе, — пробормотал Лехин. — Это я, значит, минутку "полетал" — и все? Как будто сутки продрых и кофейком запил пробуждение… Ну и ну… Надо бы при случае повторить.

"А если не получится?" — спросило зловредное сомнение.

— Получится, Ведь что нужно? Увидеть дракона и услышать музыку. Органную. Ее бы еще записать. А почему и нет? И запишем. Дома где-то завалялась нотная тетрадь, надо посмотреть, может, чистые листы еще есть. Одно только… Шишик, а мы вправду это чудище видели, или это только так, галлюцинация?

Но Шишик, с отвалившейся от восторга челюстью, так же мечтательно пялился в небо и, кажется, так же сильно жалел об отсутствии крыльев.

Продолжая путь, Лехин прошел под мостом и до перекрестка буквально тащился нога за ногу, стараясь обнаружить хоть какой-то след пребывания дракона на земле. С пешеходной дорожки ему показалось, что асфальт у остановки напротив прогнулся, Лехин помчался на дорогу и вновь впал в экстаз. Сам себя уговаривал, смеялся над собой: "Да ладно, подумаешь, место нашел, откуда чудище взлетело! Да что тут такого — взлетел и взлетел дракон! Эка невидаль! Чему ты-то радуешься? Вернется — раздавит, как дождевого червя, и не заметит!" Но, бродя по горячему (стопы жгло через подошву) асфальту, не мог удержаться от — ну идиотской же! — улыбки.