Лёхин с Шишиком на плече (СИ)

Елисею тем временем сообщили, что за "крепостной стеной" дома осталось несколько "толстиков" и "мышиков" (как окрестил эти сущности Лехин), и домовой поспешил к ним рассказать про одинокую бабулю из пятого подъезда, которая страдала от тяжких головных болей и не менее тяжких дум. Елисей надеялся, что свободолюбивые, но сострадательные упрямцы проникнутся жалостью и их удастся заманить под защиту. Прониклись. Удалось. А Елисей быстренько залепил слабое местечко в магической паутине, через которое сбегали светлячки, и побежал проверять дальше.

Лехин спал.

… Дормидонт Силыч и Касьянушка наконец сосчитали призраков, приведенных к Лехину. Вместе с ними и героическими безумцами, безымянным агентом и Линь Таем, — тридцать шесть. Сосчитали — и приготовились разрабатывать план эвакуации, в чем здорово помог приунывший было мсье Вернон. Мсье был солдатом, повидавшим многие военные кампании, ему не было равных в разработке планов отступления. Эвакуация жильцов предполагалась на случай — тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — неудачного похода Лехина.

Первый этап плана призраки разлетелись выполнять сразу, поскольку он предусматривал вселение страха и неуверенности в самых впечатлительных людей. Результат оказался неплохим: около сорока жильцов поспешно собрались и уехали навестить родственников. С ночевой.

Второй этап предполагал полевые учения. Призраки тренировались входить в любого человека, а не только в доступного им пьяницу. Это нужно было, чтобы в случае опасности вывести людей из дома, подальше от кровожадных зверюг… Второй этап растянулся до самого вечера.

А Вернон метался по этажам дома вместе с Дормидонтом Силычем и Касьянушкой и пытался определить, сколько на каждого призрака приходится человек. В конце концов плюнули и решили: по четыре призрака на подъезд. Кто первый людей выведет — мчится помогать остальным… О том, что зверюги в первую очередь примутся не за людей, а за привидения, все как-то забыли.

Лехин спал.

… А Олег нашел занятие по душе, которым мог заниматься бесконечно — драил до зеркального блеска машину, оставленную вчера на асфальтовом пятачке. Дома, конечно, тоже были дела, запланированные на законный выходной, но и без записки Лехина Олегу не хотелось уезжать. Чувствовал он здесь какую-то странную защищенность: атака призраков на впечатлительных не распространялась на Олега, а защиту он ощущал интуитивно.

Лехин спал.

… В темной подвале, под тусклым, болезненно-желтым светом лампочки сидел Проводник. Он не спал, уставившись в стену напротив, невидимую в темноте. Ему и не нужно было видеть. Впервые вместо скучных, однообразных сновидений он разглядывал бешено мелькающий калейдоскоп событий и образов. Пару раз Проводник углядел себя. Точнее, он не мог оказать, что этот бритый, чистый человек в отглаженном костюме, слегка промокший от дождя, — он сам. Но в быстро сменяющихся кадрах ничего не было знакомого, а этот тип…

Проводник опять-таки впервые что-то почувствовал. Он не мог определить — что. Но оно мучило его и томило. И, растерянно подёргивая волосы, так и не отросшие за год, он вновь и вновь вызывал в памяти смуглое лицо темноволосого человека и старался понять, почему оно тревожит…

Пять человек и призрачная зверюга, которая появилась недавно и которую еще следовало накормить, вповалку лежали у ног Проводника. Тощий и гибкий Шкет вздрогнул и сел, лихорадочно принюхиваясь к сырому подвальному воздуху. Успокоился и снова лег, прижимаясь к горячему боку чудовищного пса, не заметив, что Проводник бодрствует. А Проводник перестал вызывать в памяти странно знакомое лицо и вновь бездумно принялся смотреть сны Лехина…

45.

Олег осторожно откусил от бутерброда, прожевал, глубокомысленно сдвинув брови, и удивленно сказал:

— Слушай, Лехин, вкусно!

Напряженно ожидавший Елисей просиял, а Лехин машинально пропел:

— Словно лист жуешь капустный.

— Да ну тебя! А правда, что в состав входит? И как эта штука называется?

— Елисей, как эта штука называется?

"Эта штука" находилась в небольшой стеклянной чашке — салатнице и представляла собой неопределенно-розоватую массу с заметными вкра-плениями зелени. Домовой с гордостью оглядел "эту штуку".

— Наверное, паштет. Можно и в качестве закуски, и для хлебушка — сверху помазать.

— Олег, это паштет, — проинформировал коллегу Лехин. — Он состоит из остатков запеченной под майонезом горбуши с добавлением вареных яиц и зелени. Если придумаешь добавить еще что-нибудь подходящее, тоже будет вкусно, но уже не будет паштетом.

— А чем будет?

— Рагу по-шотландски.

С минуту Олег вдохновенно уплетал бутерброд, в котором было мало хлеба и гора начинки, и, лишь дожевав, спросил:

— Последнее из Джерома Клапки Джерома, да? "Трое в лодке…"?

— Ага, а у нас сейчас будет картина маслом — "Двое в лодке, не считая двух хихикающих Шишиков".

Проспавшись и придя в себя, Лехин посоветовался с Елисеем и решил рискнуть — рассказать Олегу все, как есть. Рассказал за ранним ужином и не удивился, когда парень неуверенно усмехнулся.

— Докажи.

— Как тебе доказать?

— Ну-у… Не знаю.