Лексикон

В путь они выступили на закате. Ласка и Озорник шли первыми, Потап следом за ними. Треснувшую мандолину медведь прихватил с собой; в его лапах хрупкий музыкальный инструмент казался детской игрушкой. Замыкал процессию Мусорная Голова, вызвавшийся проводить своих гостей. Озорник убрал глазную повязку и надвинул пониже козырёк кепи, чтобы светящийся мутно-зелёным глаз не привлекал внимания прохожих. «Ну и компания у нас подобралась! — неожиданно развеселилась девушка. — Ещё и разит как следует после свалки-то… Таких в тёмном переулке встретишь, на всю жизнь заикой останешься». Прохожих навстречу почти не попадалось. Фонарей здесь не было; узкие улочки прятались в сумеречных тенях. И всё же район нельзя было назвать обезлюдевшим: где-то неподалёку шипел и постукивал большой механизм, из подвальных окошек то и дело доносился звон и лязг.

— Старые доки, — подал голос пикт. — Раньше тут было куда оживлённее… После того, как построили новый порт, корабли становятся на ремонт там.

Озорник свернул в узкий проулок, но Мусорная Голова внезапно остановился.

— Всё. Дальше я не пойду… Удачи вам.

— Спасибо. Тебе тоже удачи; тебе и твоему племени…

Свет сюда почти не проникал, зато влаги было в избытке. Очевидно, в подвалах располагались прачечные: удушливые облака пара застилали всё вокруг, в воздухе стоял густой запах мокрого тряпья. Внезапно впереди мелькнул голубоватый отблеск — быстрый, словно проскочила искра.

— Что меня больше всего поражает в пиктах — так это их чутьё, — нервно усмехнулся Ласкин спутник. — Наш друг смылся очень вовремя, буквально за минуту до начала неприятностей.

— А у нас что, неприятности? — удивилась Ласка.

— Похоже на то.

Искра вспыхнула снова, уже ближе — а вслед за тем облака пара приняли вдруг очертания человеческой фигуры. Призрак вытянул руку в повелительном жесте, приказывая остановиться. Озорник замер. Ласка во все глаза разглядывала удивительное существо. Силуэт его то расплывался, то вновь становился чётким — словно пар был заключен в стеклянный сосуд, имевший форму человеческого тела. Слева, там, где должно располагаться сердце, у призрака пульсировал голубоватый огненный шар размером с теннисный мяч — бледный, как пламя горящего спирта. Время от времени из него били ветвистые пучки молний, таких же бледных, еле видимых — они расползались по телу призрака, словно сеть кровеносных сосудов.

— Эт чего за диво?! — удивился Потап.

— Не знаю… Но, похоже — как раз то, ради чего мы сюда пришли, — Озорник шагнул было вперёд, но призрак коснулся его груди. Озорник с воплем отпрянул.

— А-а, черт!!! Зараза!!! — он судорожно тряс куртку. — Эта штуковина горячая, словно раскалённое железо! Должно быть, перегретый пар…

Призрак резко махнул рукой: «Убирайтесь»! Озорник отрицательно помотал головой. Существо угрожающе надвинулось. Ласка, закусив губу, встала рядом со своим напарником и вцепилась ему в плечо. Призрак был так близко, что девушка чувствовала идущее от него влажное тепло.

— Делайте, как я, — бросил Озорник и сел прямо на землю, скрестив ноги.

Среди клубов пара возникла ещё одна туманная фигура, затем ещё и ещё… Призраки, казалось, конденсируются прямо из гнусного, напитанного нечистой влагой воздуха. Толпа неведомых существ плотно обступила их со всех сторон. Волны жара обдавали Ласку, будто в парилке; на лбу моментально выступили капли пота. Один из призраков задел её руку: кончики пальцев словно окунулись на миг в крутой кипяток! Ласка вскрикнула и принялась дуть на обожженную кожу. Потап грозно зарычал. «Если они набросятся на нас, то просто сварят заживо!» — подумала девушка. Молчание затянулось. Озорник сидел неподвижно, с прямой спиной, всем своим видом демонстрируя, что уходить не собирается. В ожидании прошло минут десять; туманные фигуры вдруг задвигались, освобождая проход. Озорник поднялся на ноги.

— Смахивает на приглашение, не находишь?

Сопровождаемые призраками, они двинулись вперёд. Проулок становился всё уже, теперь это была просто щель меж глухих стен. Резко воняло аммиаком, под ногами хрустело кирпичное крошево. Ласка не выдержала и оглянулась. Призраки не отставали; теперь, когда вокруг была темнота, голубоватые огни в их телах проступили явственней. Иногда сеточка бледных молний обрисовывала даже лица — впрочем, на столь краткий миг; что удержать их черты в памяти не получалось. Проулок заканчивался тупиком. Озорник порылся в карманах куртки, достал коробок и чиркнул спичкой. Слабый огонёк высветил на миг ржавую железную дверь.

— Ох, не нравится мне всё это… — пробормотал Потап.