Лексикон света и тьмы

Утром он садится в кровати, подложив под спину подушку, Мария устраивается рядом, прижимается к его подмышке. Берёт у него из руки сигарету и глубоко затягивается. В щёлку в занавесках светит солнце, освещает волосики на её руке. Они разговаривают, болтать с ней на удивление легко. Беседа непринуждённо перепрыгивает с одного на другое, с темы на тему. Несколько месяцев спустя Мария сбежит из банды Риннана, записавшись служить за границей. Три года спустя они будут снова так же сидеть вместе в подвале Бандовой обители. Мария снова будет лежать в его объятиях – голая, но мёртвая, с петлёй на шее, убитая им.

M как Молдe, как Маскарад, как Маскировка и как Мужчина по имени Бьярне Асп, горячий противник нацистов. Бесстрашный и умный, он быстро ввязывается в нужные разговоры в нужных кафе. Заводит отношения с женщиной по имени Сольвейг, она и оба её брата тоже активисты Сопротивления. Бьярне помогает Сольвейг, они составляют списки, посещают собрания, они трахаются, и Бьярне рассказывает ей истории о себе, из них ясно, что он и Сольвейг на одной стороне. Они становятся парой и начинают вместе планировать послевоенное будущее, когда Норвегия выиграет войну. Они едят, спят и путешествуют вместе.

Спустя шесть месяцев Бьярне Асп признаётся ей, что на самом деле его зовут Хенри Оливер Риннан. И он возглавляет тайную пронемецкую организацию, и теперь она тоже обязана вступить в неё, если хочет уцелеть. Говорит, что может уберечь её родных от ареста, если она согласится сотрудничать. И что немцы всё равно победят в войне, но она может помочь минимизировать норвежские потери, работая на предотвращение вторжения англичан, а он за это готов дать слово, что её семью не тронут. Сольвейг соглашается. Наступает лето сорок третьего года, потом осень. Зондеркоманда «Лола» растёт, Риннану отписывают новый дом под штаб-квартиру. Это вилла в центре Тронхейма, на Юнсвансвейен, 46. Они перевозят туда свои вещи. Риннан нанимает плотника, и в подвале делают камеры. В сентябре сорок третьего года сюда переезжает Сольвейг с восьмилетней дочерью. До конца войны Сольвейг работает секретарём у Риннана. Обрабатывает раны тем, кого пытали, готовит еду и не видит беды в том, что её дочь засыпает под крики из подвала.

M как Музыкальный театр, который Яннике устраивает в подвале Бандовой обители. Субботний вечер пятьдесят шестого года, Грета стоит в подвале вместе с Яннике и двумя соседскими девочками. Несколько недель они после школы собирались здесь и репетировали. Кидали ранцы в коридоре, здоровались с мамой или домработницей и спешили в подвал, часами проводили там время, невзирая на холод и затхлость. Их там никто не трогал. Не говорил, что они слишком шумят и у мамы заболит голова.

Они сделали сцену, у стены. Большие девочки разучивали песни и танцевальные номера, пятилетняя Грета сперва смотрела на них, а потом спросила у старшей сестры, что делать ей. Оказалось, им нужен человек продавать билеты. Конечно, такой человек очень нужен, воодушевилась Грета и побежала наверх за бумагой и цветными карандашами, чтобы мастерить билеты. Потом она легла пузом на деревянный пол в подвале и нарисовала целую стопку билетов.

Они рассказали родителям, что готовят представление, и Грета увидела что-то непривычное на мамином лице: напряжённую улыбку. Потом мама в тысячный раз спросила, так ли им надо всё время пропадать в подвале, там же холодно и сыро. На это Яннике снова ответила, что они тепло одеваются, всё в порядке. Грета слово в слово повторяла то же, новых аргументов у мамы не было.

Однажды вечером, уже лёжа в кровати, Грета услышала спор родителей на кухне, речь шла о представлении, мама повысила голос и сказала:

– Но в подвале, Гершон! В под-ва-ле!

– Тсс, тише!

– Они же ничего не знают! – с жаром ответила мама, потом раздались шаги, это родители отошли подальше от их двери.

Грета подняла голову и увидела, что Яннике тоже села в своей кровати. Они обе молча вслушивались в темноту, шпионя. Что мама имела в виду? Чего такого они не знают? Вскоре голоса в гостиной стихли. Грета услышала, как кто-то из них, мама или папа, зашёл в ванную. Потом Грета, должно быть, заснула.

С того вечера миновало несколько дней, и сегодня у них наконец-то спектакль.

Они обошли соседские дома, продавая билеты. Притащили вниз стулья и расставили их рядами, зажгли стеариновые свечи и нарядились. И сейчас всё готово.

– Грета, можешь запускать зрителей, – говорит Яннике и улыбается младшей сестре накрашенными губами. Она ещё и напудрилась выпрошенной у домработницы пудрой и накрасила глаза её же тушью. На ней взрослое вечернее платье и туфли на каблуках, и Грета радостно и энергично кивает Яннике и вприпрыжку бежит вверх по лестнице. Прыгает со ступеньки на ступеньку навстречу шуму голосов на верхней лестничной площадке, в основном детских. Грета приоткрывает дверь и выглядывает наружу. Видит лица соседских ребят и их родителей. Народу полным-полно.

– Готовы? – спрашивает Гершон и гладит Грету по руке.