Лекции об искусстве

С наступающим при сильном ветре приливом, в том месте, где волны прибоя ощущают под собой берег за момент перед тем, как они прикоснутся к скале (так что прежде чем удариться, они переваливаются), в этом месте при благоприятных условиях эффект так удивителен, что ему трудно поверить, если не иметь случая видеть его воочию. Я видел, как вся масса волны поднималась в виде одного белого, вертикального, широкого фонтана, на 80 футов над морем, причем половина ее настолько тонка, что уносится ветром, а остальная часть, обессилев, крутится в воздухе и падает назад с тяжестью и треском, напоминающим огромный водопад. Это передается в виньетке к «Lycidas»; а удар менее сильной волны среди обломанных скал, когда она не натыкается в полном смысле на стену, изображен на берегу в картине Конец земли

.

§ 36. Общий характер моря, при каменистом береге, передан Тернером в картине Конец земли

Эта последняя картина есть этюд моря, вся организация которого расстроена постоянным отступлением волн от каменистого берега. Картина Laugharne

представляет волну и тяжесть океана при буре на сравнительно ровном берегу, но «Конец земли» представляет полную беспорядочность волн, когда каждая из них в отдельности, вкатываясь, разделяется и запутывается среди возвышенностей и отбивается обратно, часть за частью, от стен скалы на той и другой стороне, отступает, как потерпевшая поражение дивизия великой армии, приводящая все позади себя в беспорядок, превращает последующие волны в вертикальные гребни, a они, в свою очередь еще более рассыпавшись, вследствие столкновения с берегом, переходят в состояние более безнадежного хаоса; наконец, вся поверхность моря становится воплощением одного головокружительного коловорота, мчащегося, извивающегося, мучительного, исступленно-беспорядочного волнения, скачущего, и трещащего, и свертывающегося, в самом беспорядке своем проявляющего громадную силу; подразделенные на мириады волн, из которых каждая в отдельности — следует помнить — не представляет отдельной волны, а частичку одной громады, эти отдельные волны происходит от внутренней силы и передают во всех направлениях могучее трепетание неудержимой линии, которая скользит над скалами и извивается в порывах ветра, подавляя первые и проникая второй формой, бешенством и быстротой лижущего огня. И в передаче всего этого нет ни одного неправильного выгиба, ни одного, который не был бы совершенством выражения видимого движения формы бесконечного моря нарисованы по всей картине с величайшим знанием искусства, которое при глубочайшем изучении каждой линии придает ей такой вид, словно она попала туда по игре случая, и все же каждая сама по себе есть тема и картина, отличающаяся от всего окружающего. О колорите этого великолепного моря я говорил раньше; это цвет торжественный, зелено-серый (причем пена неясно видна сквозь мрак сумерек), изменяемый полнотой, непостоянством и грустью глубокой дикой мелодии.

Большинство картин Тернера, изображающих открытое море, принадлежат к несколько более раннему периоду, чем вышеупомянутые рисунки, и в общем они не имеют равной с ними ценности.

§ 37. Ранние произведения Тернера, изображающие открытые моря

Мне кажется, что художник в то время либо обладал меньшим знанием, либо менее восхищался характером глубокой воды, чем характером прибрежного моря, и что вследствие этого он поддался влиянию некоторых качеств голландских маринистов. Он в особенности заимствовал от них привычку бросать темную тень на близ лежащую волну, с таким расчетом, чтобы вывести поток света позади; хотя он поступал при этом более законно, чем они, то есть он выражал свет в виде мазков на пене и обозначал тень так, что выходило, будто она брошена на поверхность, покрытую пеной, все же привычка вложила много слабости и условностей в картины этого периода. Его рисование волн представляло собой также несколько мелочные и разделенные мелкие формы, покрытые белыми плоскими брызгами, — явление, которое художник, несомненно, видел на некоторых из мелких голландских морей, но которое мне самому никогда не приходилось встречать и об изображении которого я поэтому не могу говорить. Все же даже в них, а я их причисляю к самым неудачным произведениям художника, выражения ветерка, движения и света чудесны, и поучительно сравнить их с безжизненными произведениями самих голландцев и с какими бы ни было современными подражаниями им, как например, с морями Колькотта, где свет весь белый, а вся тень серая, где вода не отличается от пены, настоящая тень не отличается от отраженной; из картин Колькотта не видно, чтобы художник когда-нибудь видел море.