Лекции по искусству. Книга 3

Мы лишены памяти. Это очень опасные вещи. Мы живем в призрачно-иллюзорном мире — в таком, каким мы хотим его себе представлять, совершенно не считаясь с реалиями. А реалии есть. И эпоха Просвещения, и атеизм входят в нас так же, как входит христианство или античность. Я в этом абсолютно, глубоко убеждена. И я хочу спросить: «Господа дворяне, а куда вы матросов дели?» Все стали дворянского происхождения. На самый худой конец — купцами. Но если не купцы, то первые люди. А матросы-то, где? Куда вы, дворянство, матросов подевали? Страшное дело. Абсолютное нежелание считаться с собственной историей, а тем самым и с самим собой. Вот тем самым я возвращаюсь к моменту, который считаю принципиально важным для всей новейшей культуры, потому что вся новейшая культура начинается с неактивного христианства. В прошлый раз я вам зачитывала цифры и говорила о Никейском соборе Феодосия в 381-ом году. Именно в это время стало по-настоящему ясно, что в христианстве существует две церкви, а не одна. И если в мусульманстве сунниты и шииты — это кровавые распри — это нож, это резня, то в культуре ислама вы никогда не отличите суннитскую постройку от шиитской. Не надо мне рассказывать про особенности и тонкости построения минарета. Я знаю, что это не так. А в христианстве, которое никогда не воевало внутри, у которого никогда не было междоусобицы, которое никогда не шло друг на друга — просто тихо и взаимно презирали друг друга. Глубочайше презирали. Католик хуже собаки. Да? Но культура абсолютно различна. Одна Библия, одно четырехстопное Евангелие, а культура непостижимо различна. И в прошлый раз, я говорила вам о различии двух культур. А мне очень интересно участвовать в этом различии. Во всяком случае, до начала XX века мы просто в нем жили. Но в начале XX века немножко все стало складываться диффузионно, из-за обстоятельств, о которых вы все знаете. Так сказать: культура единая, мировая культура через начало XX века, через Хлебникова, через поиски единого мирового языка, через супрематизм, через эмиграцию, через вообще историю XX века, через скорости XX века. Но до этого, с 1054 года до середины XI века, посчитайте, сколько времени эти две культуры настойчиво формировались? Каждая в своём языке, каждая в своём управлении составили два феномена христианской культуры. И если вы мне скажете о протестантизме, то протестантизм имеет свой оттенок, свою очень серьёзную окраску точно так же, как староверческая культура в России, которая также протестантская по отношению к ортодоксии, как протестантская по отношению к католицизму, мартинизму, лютеранству. Вот разошлись эти две идеи, создав две, совершенно различные культуры и два стереотипа сознания. Два стереотипа отношения друг к другу, два стереотипа отношения к миру и к себе. Я рассказывала вам, что собор длился два года, когда они убивали друг друга, бросались чернильницами друг в друга и, вообще, ненавидели. Но, по-настоящему, а это 1054 год — это вопрос о Таинстве причастия, это вопрос о сущности Богородицы. Мы сейчас касаться этого не будем, а в своем месте — обязательно. Что это за вопрос для искусства: о сущности Богородицы? Помните?

голос из зала: мы помним.

Волкова: Вот этот ответ мне нравится. Это был разговор о сущности Богородицы, когда греческая ортодоксия сказала: «Богородица есть!»

Приснодева Богородица! Приснодева — главные слова! Приснодева! Вот в них и зарыта вся тайна. То есть, это прежде всего Богородица — это есть первообраз или прообраз женщины, в пример для всех женщин. Она наставляет, Она путеводствует. Она очень сильный наставник. Приснодева. Что значит, Приснодева? Прежде всего, это понятие чистоты и очищения. Женское начало несет в себе идею чистоты и мироочищения. Не случайно, когда где-то начиналась чума или какие-то другие болезни, то в том доме обязательно ставили, так называемый «чумный храм», посвященный обязательно Богородице.